Чужая голова—потемки
В фойе театра Сатиры сидит графолог. Нам кажется, что он мог бы много интересного рассказать автору „Чужой головы , если бы тот вздумал к нему обратиться.
— Вы человек дальновидный,—сказал бы графолог.—Вы написали незаурядно - плохую пьесу и заране предугадали все возможные упреки.
— Вы человек недобрый,—продолжал бы графолог,—потому что заставили хороших актеров говорить и делать исключительно - скверные вещи.
— Вы человек азартный,—заключил бы графолог,—ибо вы отчаянно игранули на самолюбии публики: не повторит, мол, она того, что говорят отборные кретины.
А она взяла и повторила.
Нам лично сравнительно немного остается добавить к словам графолога.
Антимонов, судя по „Чужой голове , считает себя ассенизатором нравов. Пьеса его должна очистить выгребные ямы быта. Но как незадачливо он за это берется и как мучительно от этого зрителям—описать невозможно. На сцене все время фигурирует следующее: толченый миндаль, в который наплевал юный отпрыск рода Ладухиных, манная каша, которую этот же отпрыск разбавил жидкостью неудобоназываемой, коллективное расстройство желудка у всех действующих лиц, тошнота во всех ее стадиях и т. д. Посидишь часок и чувствуешь, будто тебя укачало.
Но самое обидное, что все это не вызывает никакого чувства отвращенья к обменявшимся головами, тогда все было бы простительно. Но они неправдоподобны до последней степени и в них не веришь ни одной минуты. Все время видишь Курихина и Корфа, которые стараются изо всех сил.
Вообще, Антимонов ужасно плохого мнения о тех, кто будет его смотреть. В прошлогодней
Рис. Г. Холмского ЛАДУХИН—КУРИХИН
Рис. Савицкого
ВОЛОВОДОВ—КОРФ
Репертуар Малого Театра всегда отличался одной особенностью; либо это пьесы классиков, в классичности которых не усомнится даже тот, кто „не учился в семинарии , либо беспардонная халтура. Здесь Гоголь протягивает руку Сумбатову, Шекспир—Смолину.
„Семь жен Ивана Грозного —пьеса Смолина, а не Шекспира. В этом убеждает многое. Прежде всего язык, которого не выдерживают никакие барабанные перепонки. Тут на каждом шагу „квасы , „романеи , „вопрошаю , „сие , „ли пойти, ли нет , и т. п. Либо ломаный татарский, польский, или иной „инородческий говор, столь же нестерпимый, как и квасная русская речь.
Художественное и идейное содержание пьесы не менее поразительно: на протяжении многих десятилетий жены Грозного заточаются в монастырь, вешаются, сбрасываются с обрыва—и все это только для того, чтобы можно было позвонить в колокола. Ох, этот колокольный звон! Ради колокольного звона кто-то кому-то подсыпает яду, в „квасы и романеи , кто-то, кем-то отравляется умышленно, а кто-то нечаянно. Ради колокольного звона все пьют вышеназванные
Семь жен
Ивана Грозного
„Нужной бумажке он тоже все запутал, но распутать не смог и приделал водевильный конец с куплетами, считая, что публика поверить, что так было задумано с самого начала.
Товарищ Антимонов, почему вы о нас так плохо думаете? Ну, почему?
ВЕРА ИНБЕР
В фойе театра Сатиры сидит графолог. Нам кажется, что он мог бы много интересного рассказать автору „Чужой головы , если бы тот вздумал к нему обратиться.
— Вы человек дальновидный,—сказал бы графолог.—Вы написали незаурядно - плохую пьесу и заране предугадали все возможные упреки.
— Вы человек недобрый,—продолжал бы графолог,—потому что заставили хороших актеров говорить и делать исключительно - скверные вещи.
— Вы человек азартный,—заключил бы графолог,—ибо вы отчаянно игранули на самолюбии публики: не повторит, мол, она того, что говорят отборные кретины.
А она взяла и повторила.
Нам лично сравнительно немного остается добавить к словам графолога.
Антимонов, судя по „Чужой голове , считает себя ассенизатором нравов. Пьеса его должна очистить выгребные ямы быта. Но как незадачливо он за это берется и как мучительно от этого зрителям—описать невозможно. На сцене все время фигурирует следующее: толченый миндаль, в который наплевал юный отпрыск рода Ладухиных, манная каша, которую этот же отпрыск разбавил жидкостью неудобоназываемой, коллективное расстройство желудка у всех действующих лиц, тошнота во всех ее стадиях и т. д. Посидишь часок и чувствуешь, будто тебя укачало.
Но самое обидное, что все это не вызывает никакого чувства отвращенья к обменявшимся головами, тогда все было бы простительно. Но они неправдоподобны до последней степени и в них не веришь ни одной минуты. Все время видишь Курихина и Корфа, которые стараются изо всех сил.
Вообще, Антимонов ужасно плохого мнения о тех, кто будет его смотреть. В прошлогодней
Рис. Г. Холмского ЛАДУХИН—КУРИХИН
Рис. Савицкого
ВОЛОВОДОВ—КОРФ
Репертуар Малого Театра всегда отличался одной особенностью; либо это пьесы классиков, в классичности которых не усомнится даже тот, кто „не учился в семинарии , либо беспардонная халтура. Здесь Гоголь протягивает руку Сумбатову, Шекспир—Смолину.
„Семь жен Ивана Грозного —пьеса Смолина, а не Шекспира. В этом убеждает многое. Прежде всего язык, которого не выдерживают никакие барабанные перепонки. Тут на каждом шагу „квасы , „романеи , „вопрошаю , „сие , „ли пойти, ли нет , и т. п. Либо ломаный татарский, польский, или иной „инородческий говор, столь же нестерпимый, как и квасная русская речь.
Художественное и идейное содержание пьесы не менее поразительно: на протяжении многих десятилетий жены Грозного заточаются в монастырь, вешаются, сбрасываются с обрыва—и все это только для того, чтобы можно было позвонить в колокола. Ох, этот колокольный звон! Ради колокольного звона кто-то кому-то подсыпает яду, в „квасы и романеи , кто-то, кем-то отравляется умышленно, а кто-то нечаянно. Ради колокольного звона все пьют вышеназванные
Семь жен
Ивана Грозного
„Нужной бумажке он тоже все запутал, но распутать не смог и приделал водевильный конец с куплетами, считая, что публика поверить, что так было задумано с самого начала.
Товарищ Антимонов, почему вы о нас так плохо думаете? Ну, почему?
ВЕРА ИНБЕР