882
1915
НИВА
На кавказскомъ фронтѣ. Воловій транспортъ на рѣкѣ Дели-Баба.
маленькой деревушкѣ Вилеру, гдѣ открыли торговлю аптекарскими товарами.
Молодые зажили счастливо и спокойно, такъ какъ дѣла ихъ пошли хорошо. Единственная родственница сестеръ, старая бабушка, радовалась, глядя на ихъ счастье.
Настало 16/29 іюля 1914 года. Въ этотъ день Ульрихъ и Вильгельмъ казались сильно озабоченными. На настойчивые вопросы женъ они отвѣчали, что ихъ безпокоятъ слухи о предстоящей войнѣ, при этомъ Ульрихъ добавилъ:
- Если будетъ война, намъ придется переѣхать въ Лонгвиль!
На слѣдующій день. 17-го іюля, было рѣшено, что обѣ молодыя женщины отправятся въ Лонгвиль къ бабушкѣ подготовить все на случай, если бы имъ пришлось покинуть родную деревню.
Сестры отправились въ путь, но бабушки въ Лонгвилѣ не оказалось, и онѣ вернулись въ тотъ же день, около девяти часовъ вечера.
Настроеніе по всей пограничной полосѣ было въ это время уже очень тревожно. Жители заперлись въ домахъ. Сквозь закрытыя окна не доносилось ни звука. Дороги были пустынны.
Сестры шли торопливо. Общее настроеніе передалось имъ, и ихъ охватила смутная тревога.
Наконецъ онѣ подошли къ дому. Вошли въ садъ. Здѣсь было тихо. Яркія звѣзды блестѣли сквозь листву деревьевъ. Легкій вѣтерокъ разносилъ ароматъ цвѣтовъ. Покоемъ повѣяло на сестеръ отъ знакомой картины родного угла. Все тревожное осталось позади, за рѣшеткой сада, и смѣшными показались слухи о войнѣ.
Онѣ подошли къ двери. Сквозь неплотно задернутыя занавѣси на раскрытыхъ настежь окнахъ пробивался яркій свѣтъ. За столомъ сидѣли четверо: ихъ мужья и двое германскихъ уланъ.
- Мы одни!-сказалъ Ульрихъ.-Можемъ спокойно обсудить наше дѣло.
- Увѣренъ ли ты, что взялъ достаточную дозу?-спросилъ одинъ изъ уланъ.
- О, да! Приготовленнаго мною стрихнина достаточно, чтобы отравить не одинъ гарнизонъ. Чортъ возьми! Удобно быть французомъ и поставщикомъ вина для гарнизона!
Роза и Марта оцѣпенѣли. Имъ казалось, что онѣ сходятъ съ ума.
Ихъ мужья хотятъ отравить французскихъ солдатъ! Это было чудовищно.
Марта схватила за руку сестру. Обѣ неслышными шагами вошли въ домъ. Обезсиленная Роза почти упала на стулъ. Сестра ея тихо
1915
No 48.
скользнула въ магазинъ, гдѣ послышалось бульканье переливаемой жидкости. Потомъ возвратилась и стала говорить.
Она говорила сестрѣ о томъ, какъ обманули ихъ чужеземцы, именующіе себя ихъ мужьями. Говорила, что онѣ обѣ были не женами, а лишь оружіемъ въ рукахъ враговъ, замыслившихъ предать ихъ соотечественниковъ. Говорила, что страданіе ихъ ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что должно было бы случиться, но чему онѣ обязаны помѣшать. Онѣ были глупы. довѣрчивы. Имъ нужно искупить свою вину. Одно преступленіе должно предотвратить другое, болѣе ужасное.
Спокойныя, даже веселыя, вошли сестры въ комнату. Четыре собесѣдника съ испугомъ вскочили.
Но молодыя женщины успокоили ихъ, объяснивъ причину своего преждевременнаго появленія и прибавивъ, что гостямъ онѣ очень рады. Вѣдь присутствіе нѣмецкихъ уланъ у нихъ за столомъ доказываетъ, что всѣ слухи о войнѣ вздорны. Марта любезно предложила выпить бутылку стараго вина за миръ, согласіе и доброе отношеніе сосѣдей. Всѣ чокнулись.
На утро сестры покинули свой домъ. Въ эту ночь онѣ овдовѣли.
II. Гредель.
Когда вспыхнула война, германцы взяли въ числѣ многихъ другихъ въ качествѣ заложника и меня. Сначала насъ привезли въ Бавьеръ. Потомъ перевезли въ герцогство Баденское, немного южнѣе Фрибурга.
Размѣстили въ баракахъ. Жилище было довольно комфортабельно. Но кормили насъ отвратительно. Поблизости былъ погребокъ, гдѣ мы, конечно, могли бы восполнить недостаточность выдаваемой пищи. Но лагернымъ начальствомъ намъ запрещено было имѣть при себѣ деньги.
Впрочемъ, содержатель погребка саксонецъ Одонъ Сторъ, съ изворотливостью истаго шваба, нашелъ способъ обойти это невыгодное, прежде всего для него, запрещеніе. Наведя справки
На кавказскомъ фронтѣ. Развѣдчики Манчжурской сотни.