938 

1915 

НИВА 

Подарокъ. 

Разсказъ Ивана Островного. 

Съ 7 иллюстраціями П. Бучкина. 

Столько снѣга нападало, что, кажется, ему не то, что къ лѣту, а и въ три года не растаять. 

Никогда еще такого не бывало. Чуть не съ начала Филиппова носта какъ зарядило, да съ тѣхъ поръ и сыплетъ, сыплетъ. Остановится на денекъ-другой, отдохнетъ, а тамъ опять-откуда только берется. Должно-быть, тамъ, на небѣ, у Бога много его заготовлено. 

1915 

--- А тамъ вонъ и Лизанька! 

No 51. 

И сейчасъ же бросилась къ берегу, а за нею цѣлая стая ребятъ,-прибѣжали, окружили дѣвочку съ нянькой, прыгали вокругъ нея, подбѣгали къ ней близко и заговаривали съ нею, а она поворачивала къ нимъ свою голову въ сѣрой мѣховой шапочкѣ и всѣмъ улыбалась. 

И оттого кругомъ все бѣло и лѣсъ, и рѣчка, и самое село, всѣ хаты, двѣ улицы, и проулки, и садики, и огороды, и гумна съ стогами сѣна и соломы, и даже церковь,--все бѣлое, такъ что издали и не покажется, что тутъ жилье человѣческое, и тотъ, кто его ищетъ, взглянетъ и подумаетъ: пустое поле, и, пожалуй, свернетъ въ сторону. 

Да что село! Вся губернія, говорятъ, завалена снѣгомъ, такъ что въ томъ мѣстѣ (не близко отсюда), гдѣ безконечной лентой тянутся желѣзные рельсы, поѣзда на многіе часы застрѣваютъ въ пути среди поля. 

На рѣчкѣ, неподалеку отъ того мѣста, гдѣ на берегу раскинулись постройки помѣщичьей усадьбы, уже съ утра шла работа: забрасывали неводъ, чтобы достать рыбы для предстоящаго сочельника. Нелегкое это было дѣло-при такой толщинѣ снѣжнаго покрова докопаться до льда, проложить въ немъ прорубь, да не одну, а, можетъ, три десятка, и забросить сѣти. 

Парни, дѣвки, бабы и подростки, при помощи лопатъ, прутьевъ и просто длинныхъ палокъ, сгребали снѣгъ на-сторону, и вотъ уже образовалось изрядное пространство зеркально-гладкаго льда, въ которомъ весело отражались холодные лучи зимняго солнца, и мужики пустили въ ходъ тяжелые желѣзные ломы, прорубали ледъ вдоль средины рѣки и къ берегу, запускали туда сѣти, а потомъ въ продолженіе часовъ медленно вытаскивали ихъ на берегъ. 

Для почтенныхъ усатыхъ и бородатыхъ рыбаковъ это былъ нелегкій трудъ. Они съ усиліемъ нагибались впередъ, и лица ихъ отъ натуги краснѣли, а дли молодежи и ребятишекъ-поводъ весело попрыгать, подурить, побѣгать вперегонку, забрасывая другъ друга снѣжными комьями, повизжать, погогототать здоровыми и зычными голосами. Мохнатыя деревенскія собаки принимали во всемъ этомъ самое дѣятельное участіе, примыкая, разумѣется, къ послѣдней группѣ. 

Въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ этого живого человѣческаго муравейника, на берегу, на расчищенной отъ снѣга небольшой площадкѣ, поверхъ которой были положены доски, стояли двѣ фигуры-невысокая и сильно раздавшаяся въ ширь женщина. въ длинномъ до самой земли овчинномъ тулупѣ, держала за руку дѣвочку лѣтъ девяти, въ длинной бѣличьей шубейкѣ и высокихъ сапожкахъ на мѣху-тоненькую, худенькую, съ такой непроницаемой блѣдностью щекъ, что даже морозъ,-правда, легонькій, всего градуса въ три,- не могъ вызвать на этихъ щекахъ румянца. 

Худенькое лицо дѣвочки все какъ бы освѣщалось большими, свѣтлыми, не дѣтски серьезными и глубокими глазами, которые сосредоточенно, внимательно смотрѣли на все происходившее на льду и какъ будто отмѣчали гдѣ-то въ душѣ каждую подробность. 

Но иногда они отрывались отъ живой движущейся картины и, разсѣянно скользя поверхъ ея, вперялись вдаль и уходили въ безконечную синеву неба. 

Тогда широкоспинная нянька въ длинномъ тулупѣ осторожно встряхивала ея тоненькую руку и какъ бы будила ее. 

- Лизанька... Пташечка... Куда улетѣла, горленка моя? 

Дѣвочка чуть-чуть вздрагивала, улыбалась и опять переносила свой взглядъ на рѣку, гдѣ такъ живо, пестро и разнообразно была представлена вся деревня. 

Въ первое время онѣ стояли одиноко на берегу, тогда какъ вся деревня копошилась на рѣкѣ. Ихъ просто оттуда не замѣтили. Но вотъ увидѣла ихъ какая-то дѣвчонка и крикнула: 

Дѣти знали ее, но они знали также, что ее теребить нельзя и пельзя даже звать ее поиграть, побѣгать, потому что она слабенькая и ей это вредно. Поэтому они и ограничивались тѣмъ, что играли близъ нея, какъ бы желая доставить ей развлеченіе. 

Но длилось это не больше четверти часа. Уже давно рыбаки, впряженные въ лямки, посредствомъ которыхъ они дружно въ два ряда тащили изъ воды неводъ, вышли на берегъ и, продолжая свою работу, медленно подымались по откосу берега. 

Но вотъ показались боковыя сѣти, рыбаки сняли съ плечъ лямки и начали дружно работать руками. То тамъ, то здѣсь, запутанная въ сѣти, сверкала на солнцѣ серебристая чешуя небольшой рыбешки, на которую они не обращали вниманія. А сѣти становились все шире, и добыча вмѣстѣ съ рѣчной травой попадалась уже покрупнѣе и все чаще и чаще. 

- Ахъ, рыба!-воскликнула издали увидѣвшая это Лиза, и всѣ до одного ребята, точно по командѣ, съ радостными криками вихремъ понеслись къ сѣтямъ. Но дѣвочка съ своей нянькой остались на мѣстѣ:-ей это было  нельзя, вредно . 

Радостный взоръ скоро сдѣлался тоскливымъ, потому что ей было досадно издали смотрѣть на то, какъ другіе, не боясь холодной морозной воды, голыми руками высвобождали рыбу изъ сѣтей и бросали ее на снѣгъ. 

- Пойдемъ домой, Палашенька!-со вздохомъ сказала она своей нянькѣ, и онѣ повернули къ усадьбѣ и пошли по узенькой дорожкѣ, прочищенной на берегу, среди глубокаго снѣга. 

Въ небольшомъ каменномъ одноэтажномъ домѣ, въ передней, ихъ встрѣтила высокая худощавая молодая женщина въ темносинемъ капотѣ, длинными складками спускавшемся до самаго пола. Она отослала няньку, сама сняла съ дѣвочки шапочку и шубейку, перемѣнила теплые сапожки на комнатныя туфли и, обнявъ ее за тоненькую талію, повела въ столовую. 

- Господи,-сказала она, вглядываясь въ лицо дѣвочки:хоть бы чуточку зарумянилась... Ну, вотъ твои капли, желѣзо... Ахъ, какъ они мало помогаютъ... Хочешь ѣсть? 

Дѣвочка нерѣшительно покачала головой. 

- Такъ себѣ, мамуся... 

-- Но нѣтъ, покушай... пожалуйста... Ну, для меня... 

И дѣвочка ѣла  для мамы  все, что она предлагала ей-яйца всмятку, холодную курицу, кашу-геркулесъ, но видно было, что ничего этого ей не хотѣлось, а она старалась быть добросовѣстной  для мамы, только для мамы . 

II. 

Послѣ завтрака горничная сообщила, что изъ города вернулся младшій приказчикъ Терентій. Надежда Павловна одѣла Лизу и сама одѣлась въ недлинный каракулевый жакетъ, взяла дѣвочку за руку, и вмѣстѣ онѣ вышли во дворъ. Лиза волновалась и нетерпѣливо тащила за руку мать.