940 

1915 

НИВА 

- Ты думаешь о немъ, а онъ... Онъ о насъ думаетъ. 

Изъ большого города, гдѣ онъ, инженеръ, занималъ видное положеніе, она бѣжала въ эту глушь, купила здѣсь усадьбу и заперлась въ ней со своей дѣвочкой. 

Такъ блестяще было защищено достоинство женщины, но какой цѣной, это она скоро узнала. Тогда, въ періодъ борьбы, она такъ же нѣжно любила свою дѣвочку, какъ и теперь, но она думала, что это еще только растеніе, милый цвѣтокъ, ко орому ничего не нужно, кромѣ солнца и ухода, и вдругъ поняла, какъ ошиблась. 

1915 

No 51. 

нѣжность его взглядовъ, поцѣлуевъ, его большія сильныя руки, такъ крѣпко прижимавшія ее къ груди. 

И часто говорила о немъ въ дѣтской болтовнѣ, произвольно, фантастично рисовала картины, что вотъ онъ гдѣ-то охотится (чаще всего, потому что онъ любилъ охоту), скачетъ на конѣ, или даже летитъ при помощи какихъ-то крыльевъ, въ родѣ дракона. 

И тогда глаза ея загорались, и блескъ ихъ какъ будто острыми иглами вонзался въ сердце Надежды Павловны. О. сны Лизы! Иногда это было ея ужасомъ... Всегда онъ, всегда отецъ, въ томъ или другомъ видѣ. 

Но еще хуже, когда наяву она отгадывала ея мысли. Вотъ и недавно, недѣли три назадъ, когда она въ сумеркахъ, въ глубокой тѣни гостиной, сидѣла въ креслѣ, погруженная въ думы, дѣвочка подошла къ ней и сказала: 

- Ты думаешь о немъ, а онъ... Онъ о насъ думаетъ. 

И угадала- по крайней мѣрѣ первое. А второе- Богъ знаетъ. 

III. 

Много поймалось рыбы. Завтра сочельникъ. Вся деревня будетъ печь пироги съ рыбой, жарить рыбу и варить ее. 

Большая куча рыбы лежала на снѣгу, неподалеку отъ рѣчки. Живая куча,-она трепетала и вздымалась, какъ грудь большого звѣря. 

Вокругъ стояли бабы съ мѣшками. Изъ каждой избы-баба, и ужъ всякой непремѣннно что-нибудь достанется. Какъ же иначе: вѣдь дѣло къ празднику. 

Рыбаки скинули полушубки и бросили ихъ на снѣгъ. Шутка ли, управиться съ такой работой! А много еще впереди. Засучили рукава и принялись отбирать рыбу покрупнѣе. 

Попался сомъ, десятокъ увѣсистыхъ карповъ, изрядный судачина съ товарищами, все это идетъ въ особую кучу. Отсюда выдѣлятъ помѣщицѣ, попу, старостѣ и подѣлятъ между собою рыбаки. Понятно, трудились люди такъ, что, несмотря на морозъ, у нихъ потъ каплетъ по вискамъ, а отъ спинъ подымаются столбы пара, какъ у добраго коня послѣ лихого бѣга. 

А остальное, тамъ разная мелочь, которой больше всего: 

- Эй, подходи, бабы! 

И бабы подходятъ, подставляютъ мѣшки, и рыбаки сыплютъ имъ въ мѣшки, съ расчетомъ. чтобы всѣмъ хватило, чтобы даже послѣдняя вдовица не была обижена. Праздникъ. 

А ребятишкамъ уже стало извѣстно, что послѣзавтра, въ самый день Рождества, если только не испортится погода, въ панскомъ саду, около ели, будетъ веселье, а испортится, такъ на другой день. И ужъ чего только тамъ не заготовлено! Дознались, слухи ходили. Кто-то изъ панскаго двора проболтался, чуть ли не самъ Терентій. 

Ну, а все-таки больше было выдумки, чѣмъ правды. И дѣтишки готовились, у многихъ слюнки текли-облизывались. 

Правда же была та, что къ вечеру, когда солнце еще не зашло, все, что привезъ изъ города Терентій, было въ живописномъ безпорядкѣ развѣшано на вѣтвяхъ широко разросшейся ели, послѣ чего тотъ же Терентій водрузилъ по сторонамъ ели высокіе шесты, скрестилъ ихъ и связалъ пучкомъ наверху и укрѣпилъ на нихъ заранѣе для этого приготовленный брезентъ, благодаря чему ель со всѣмъ, что было довѣрено ей, оказалась въ палаткѣ, и ужъ послѣ этого ей не были страшны никакія перемѣны погоды. 

Цвѣтокъ все чуялъ, не умомъ, который былъ еще слишкомъ незрѣлъ, а маленькимъ сердцемъ, нервами или какимъ-то необъяснимымъ чутьемъ, и вдругъ свернулся и поблѣднѣлъ, какъ будто у него, оставивъ солнце, отняли влагу, или изъ почвы вынули что-то важное и необходимое для его жизни. 

Врачи, лѣкарства, режимъ... Ахъ, она все это дѣлала, но къ чему? Вѣдь въ глубинѣ души такъ все было ясно. Тысячу разъ готова была посту иться достоинствомъ женщины, сдѣлать шагь, написать, позвать, но въ послѣднюю минуту гордость зажимала ротъ всѣмъ этимъ благимъ рѣшеніямъ. 

А у Лизы съ каждымъ годомъ все яснѣе выступало въ глазахъ выраженіе сиротства. Она этого не сознавала, конечно, но ей недоставало отца. Помнила ли она его? Едва ли. Но, должнобыть, онъ рисовался ей чѣмъ-то безконечно дорогимъ и прекраснымъ. Она не помнила его лица, но чувствовала былую 

Сласти же были отнесены въ надежное мѣсто, чтобы тамъ ждать, когда наступить и для нихъ свой часъ. 

А потомъ зашло солнце и наступила ночь. Началась эта ночь при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ. Небо, какъ было въ теченіе всего дня ясное, такъ и осталось, только потемнѣло. но зато въ синей глубинѣ его зажглось такъ много звѣздъ, и такъ онѣ ярко горѣли, что, казалось, тамъ, на небѣ, не слишкомъ ли рано начали готовиться къ празднику и не просчитались ли на цѣлый день... 

И всѣ думали, что старый, хотя получше всякаго молодого сохранившій всю силу своихъ мускуловъ и цѣпкость рукъ, сто