ОЧЕНЬ ПРИЯТНЫЙ СПЕКТАКЛЬ
Мы привыкли к тому, что пьеса должна иметь завязку, вязку и развязку. Иногда, правда, бывает и неувязка, но это явление не предусмотренное и о нем лучше не говорить. Кроме пьес, есть еще одна форма театрального представления: обозрение. Обозрения бывают в большинстве случаев веселые, гораздо реже — грустные. К числу грустных мы можем причислить „Пугачевщину“ Тренева.
Говоря по правде, Художественный театр не вполне приспособлен для этого жанра. Сама эпоха тоже не вполне обычна для обозренья уже одним тем, что так удалена от нас. Но все же я настаиваю на том, что это обозренье.
Ряд сцен построен так, что сцены эти без большого ущерба можно переставить. В них нет внутренней логики, заставляющей их итти в определенном порядке. Для Тренева большое счастье, что Пугачева посадили в клетку. Без этого вещь сама по себе никогда бы не кончилась. Когда в одной сцене Пугачеву фатально не повезло и его соратники совсем было собрались покинуть его, весь зал приятно заволновался, ожидая, что вот где, наконец, выступит сам Тренев, все распутает и покажет, какой он драматург. Но автор предпочел уклониться от этого, Пугачеву снова фатально повезло, к нему
примкнули башкиры и он определенно повеселел.
Пугачева играл Москвин. Он дал нам своего рода казацкого Керенского, нервозного до истерики.
Ему было так жарко, что даже из десятого ряда партера становилось его жаль. Нельзя так мучиться под папахой, как мучается Москвин. Кроме того, он все время ест какие-то сухие и возбуждающие жажду вещи. Наконец, Тренев смилостивился и на сцену принесли непомерной величины арбуз. Кстати об арбузе. Когда его приносят, всем становится ясно, что его не разрежут и что тут какой-то подвох. Так оно и вышло. Суворов тоже ест и пьет и даже предлагает Пугачеву. Но тот, сидя в клетке, отказывается. Ясное дело — ему не до этого. Очень хорошо пляшет старая казачка. Но страшно мало. То же самое происходит с песней девушек. Вообще, чуть что хорошее — сейчас конец.
Фисташковый тон, изображающий безграничный речной простор, невыразимо уныл. Так и кажется, что если на нем была какая-нибудь клякса, всем стало бы легче.
В общем, очень приятный спектакль.
ВЕРА ИНБЕР
КАРТЫ ОСЕНИ
Афиши это — листки отрывного театрального календаря.
По одному их внешнему виду можно определить сезон.
Кто не знает, как выглядят последние весенние афиши, какие у них постные лица...
Весенние афиши составляются без рекламного вдохновения, без игры красок и шрифтов...
Весенние афиши уж ничего не обещают: доигрываются последние спектакли.
Новых постановок не ждите. Сегодня играем, завтра уезжаем...
Затем идет полоса рыжеющих от солнца, линяющих летних афиш — „глашатаевˮ, обтрепанных, халтурных, гастролерских спектаклей...
На летних афишах быстро умирают краски. Летние афиши отклеиваются от заборов
и колонн и жалкими сморщенными обрывками падают на земь... Летний листопад афиш.
Но вот наступает осень.
Осенью начинается в городе бурная весна жизни...
Тогда свежо и пестро зацветают на заборах осенние афиши.
Барабанят нахальные дожди, издеваясь над улицами и прохожими. Не беда! Афиши от этого только выигрывают. Умытые краски становятся ярче, свежей, зазывней...
Афиши обступают вас толпой. Они наперебой приглашают вас в свои театры, предлагая укрыться там от дождевых пощечин. Они обещают вам интересные представления...
О, здесь на московских заборах происходит великая битва афиш! Каждая из них, играя своей внешностью, своим нарядом, старается отбить „клиентаˮ у своей соседки...