ОСВОБОЖДЕНІЕ
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣс. ) 6 фр., съ пересылкой внутри всемірнаго почтоваго союза 6 фр. 60 с. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 1 ф., съ пересылкой 1 ф. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 р. Подписка принимается въ конторѣ изданія (Société nouvelle de lіbrairie et dʼédition, Paris, 17, rue Cujas) и у всѣхъ книгопродавцевъ
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „pour Osvobojdenieˮ.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по вышеуказанному адресу.
№ 62.Парижъ, 31-го декабря (18-го декабря) 1904 г.Годъ третій. Новыя обѣщанія и новыя угрозы.
Настоящее положеніе вещей опредѣляется образомъ дѣйствій двухъ сторонъ въ современномъ общественномъ движеніи: общества и правительства. Русское общество, за ничтожными исключеніями, проникнуто непреклоннымъ стремленіемъ добиться коренного преобразованія. Историческое постановленіе московской городской думы, фактическое присоединеніе къ этому постановленію думы петербургской, конституціонные адреса цѣлаго ряда земскихъ собраній, конституціонныя заявленія совѣтовъ Кіевскаго и Петербургскаго Политехническихъ Институтовъ, и, наконецъ, цѣлый рядъ другихъ конституціонныхъ, полуконституціонныхъ и просто либеральныхъ заявленій общественнаго мнѣнія не допускаютъ никакихъ сомнѣній относительно того, какъ думаетъ и чего желаетъ русское общество.
Съ другой стороны, позиція правительства отнюдь не отличается опредѣленностью. Правительство не хочетъ конституціи, но въ то же время рѣшительно не въ силахъ бороться съ конституціоннымъ движеніемъ. Это дѣйствительное соотношеніе силъ между самодержавно-бюрократическимъ правительствомъ и проснувшимся къ гражданскому самосознанію обществомъ ярко обнаруживается въ томъ, что Высочайшая отмѣтка на телеграммѣ-адресѣ черниговскаго земства не произвела ни малѣйшаго устрашающаго впечатлѣнія на земскихъ людей, что, наоборотъ, завѣдомое неудовольствіе Императора по поводу образа дѣйствій черниговскаго предводителя дворянства Муханова и московского городского головы кн. Голицына повлекло за собой лишь демонстративное выраженіе общественнаго сочувствія и одобренія этимъ лицамъ, что за резолюціей московской думы и черниговскимъ адресомъ послѣдовалъ не менѣе опредѣленный адресъ московскаго губернскаго земскаго собранія.
Какъ дѣйствуетъ правительство? Съ одной стороны, оно снова и демонстративно вдвинуло въ борьбу съ растущимъ конституціоннымъ движеніемъ самого Императора, совершивъ, такимъ образомъ, съ монархической точки зрѣнія, крупную и врядъ ли поправимую ошибку. Прежде чѣмъ отъ имени императора заявлять, что онъ никогда не призоветъ представителей народа къ участію въ осуществленіи законодательной власти, слѣдовало серьезно подумать, имѣетъ ли подобное заявленіе опору въ дѣйствительномъ положеніи вещей и въ необходимомъ ходѣ развитія государственной жизни страны. Выговоры, окрики, угрозы имѣютъ смыслъ лишь при рѣшимости довести заключенную въ нихъ мысль до конца. Иначе подобныя мѣры обращаются противъ тѣхъ, кто ихъ принимаетъ. 9 декабря императоръ объявилъ пожеланія черниговскаго губернскаго земскаго собранія „дерзкимиˮ и „безтактнымиˮ. 13 декабря московское губернское земское собраніе совершаетъ ту же дерзость и безтактность. Слово монарха было брошено на вѣтеръ. И то, что пахло трагедіей, обратилось въ водевиль. Положеніе, въ которое поставилъ себя такимъ необдуманнымъ образомъ дѣйствій Николай II, въ высшей степени неудобно. Но съ этимъ ему необходимо примириться. Московское земство „дерзкоˮ и „безтактноˮ бро
сило ему спасательную веревку, оттолкнуть которую съ его стороны было бы безуміемъ. Превративъ Высочайшую отмѣтку въ водевиль, московское земство отмѣнило трагедію. Но кто знаетъ, не найдутся ли въ Петербургѣ или Москвѣ режиссеры, столь безумные, чтобы вновь анонсировать трагедію?
Сравненіе самодержавія съ осажденной крѣпостью совершенно вѣрно выражаетъ современное положеніе вещей. И осада настолько уже подвинулась впередъ, что самодержавіе безвозвратно уступило цѣлый рядъ позицій. Когда самодержавіе было сильно, когда оно еще не находилось въ блокадѣ, оно знало, что никакихъ позицій очищать нельзя и что оно можетъ ихъ не очищать. Самодержавіе при Дмитріи Толстомъ и его преемникахъ, до Плеве включительно, методически вытѣсняло общество изъ всѣхъ позицій. Оно было одушевлено чисто наступательнымъ духомъ. Оно знало, что частичныя уступки готовятъ окончательное пораженіе, и оно отъ нихъ послѣдовательно воздерживалось. Теперь совсѣмъ не то. Съ этой точки зрѣнія только что опубликованный указъ о реформахъ, внѣ всякаго сомнѣнія внушенный г. Витте, представляетъ полный отказъ отъ политики укрѣпленія самодержавія, которую вслѣдъ за своими предшественниками проводилъ Плеве. Цѣлый рядъ позицій окончательно очищенъ самодержавнымъ правительствомъ.
Но главная позиція — самодержавіе все еще не оставлена. А такъ какъ споръ идетъ именно объ этой позиціи, то положеніе вещей должно обсуждаться и поведете общества должно опредѣляться исключительно съ точки зрѣнія захвата этой позиціи.
Вдохновителемъ новѣйшихъ реформъ является г. Витте. Какъ представляетъ онъ себѣ по существу свою миссію? Кому служитъ онъ? Николаю II ли, который желаетъ во что бы то ни стало сохранить самодержавіе, или Россіи, которая отъ самодержавія желаетъ освободиться? Суть ли реформы, обѣщанныя въ новомъ правительственномъ актѣ, по мысли ихъ вдохновителей, подготовка къ конституціи или диверсія въ сторону отъ нея?
Этотъ вопросъ долженъ быть въ настоящее время въ той или другой формѣ поставленъ всюду на обсужденіе и онъ долженъ быть въ скорѣйшемъ времени такъ или иначе предъявленъ самому г. Витте.
Но поставленъ и разрѣшенъ онъ можетъ быть только однимъ способомъ: непреклоннымъ или, вѣрнѣе, все болѣе и болѣе рѣшительнымъ предъявленіемъ конституціонныхъ требованій и организаціей, укрѣпленіемъ и расширеніемъ конституціоннаго движенія въ странѣ. Намъ обѣщали реформы. Но кто будетъ ихъ осуществлять? Неужели освободительное движеніе смирнехонько предоставитъ преобразовательную работу самодержавной бюрократіи? Освободительное движеніе или „смутаˮ, какъ его угодно называть оффиціальнымъ документамъ, не можетъ, говорили мы по поводу манифеста 26-го февраля 1903 года, очистить своего мѣста и отступиться отъ реформъ, потому что реформы это — зачатый ею, но еще не рожденный, дорогой для нея плодъ. „Смутаˮ не только мать реформъ, — она единственная за нихъ поручительница передъ страной. Въ новомъ актѣ правительства нѣтъ ни слова объ участіи общества въ законодательствѣ и ни звукомъ не упомянуты
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣс. ) 6 фр., съ пересылкой внутри всемірнаго почтоваго союза 6 фр. 60 с. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 1 ф., съ пересылкой 1 ф. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 р. Подписка принимается въ конторѣ изданія (Société nouvelle de lіbrairie et dʼédition, Paris, 17, rue Cujas) и у всѣхъ книгопродавцевъ
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „pour Osvobojdenieˮ.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по вышеуказанному адресу.
№ 62.Парижъ, 31-го декабря (18-го декабря) 1904 г.Годъ третій. Новыя обѣщанія и новыя угрозы.
Настоящее положеніе вещей опредѣляется образомъ дѣйствій двухъ сторонъ въ современномъ общественномъ движеніи: общества и правительства. Русское общество, за ничтожными исключеніями, проникнуто непреклоннымъ стремленіемъ добиться коренного преобразованія. Историческое постановленіе московской городской думы, фактическое присоединеніе къ этому постановленію думы петербургской, конституціонные адреса цѣлаго ряда земскихъ собраній, конституціонныя заявленія совѣтовъ Кіевскаго и Петербургскаго Политехническихъ Институтовъ, и, наконецъ, цѣлый рядъ другихъ конституціонныхъ, полуконституціонныхъ и просто либеральныхъ заявленій общественнаго мнѣнія не допускаютъ никакихъ сомнѣній относительно того, какъ думаетъ и чего желаетъ русское общество.
Съ другой стороны, позиція правительства отнюдь не отличается опредѣленностью. Правительство не хочетъ конституціи, но въ то же время рѣшительно не въ силахъ бороться съ конституціоннымъ движеніемъ. Это дѣйствительное соотношеніе силъ между самодержавно-бюрократическимъ правительствомъ и проснувшимся къ гражданскому самосознанію обществомъ ярко обнаруживается въ томъ, что Высочайшая отмѣтка на телеграммѣ-адресѣ черниговскаго земства не произвела ни малѣйшаго устрашающаго впечатлѣнія на земскихъ людей, что, наоборотъ, завѣдомое неудовольствіе Императора по поводу образа дѣйствій черниговскаго предводителя дворянства Муханова и московского городского головы кн. Голицына повлекло за собой лишь демонстративное выраженіе общественнаго сочувствія и одобренія этимъ лицамъ, что за резолюціей московской думы и черниговскимъ адресомъ послѣдовалъ не менѣе опредѣленный адресъ московскаго губернскаго земскаго собранія.
Какъ дѣйствуетъ правительство? Съ одной стороны, оно снова и демонстративно вдвинуло въ борьбу съ растущимъ конституціоннымъ движеніемъ самого Императора, совершивъ, такимъ образомъ, съ монархической точки зрѣнія, крупную и врядъ ли поправимую ошибку. Прежде чѣмъ отъ имени императора заявлять, что онъ никогда не призоветъ представителей народа къ участію въ осуществленіи законодательной власти, слѣдовало серьезно подумать, имѣетъ ли подобное заявленіе опору въ дѣйствительномъ положеніи вещей и въ необходимомъ ходѣ развитія государственной жизни страны. Выговоры, окрики, угрозы имѣютъ смыслъ лишь при рѣшимости довести заключенную въ нихъ мысль до конца. Иначе подобныя мѣры обращаются противъ тѣхъ, кто ихъ принимаетъ. 9 декабря императоръ объявилъ пожеланія черниговскаго губернскаго земскаго собранія „дерзкимиˮ и „безтактнымиˮ. 13 декабря московское губернское земское собраніе совершаетъ ту же дерзость и безтактность. Слово монарха было брошено на вѣтеръ. И то, что пахло трагедіей, обратилось въ водевиль. Положеніе, въ которое поставилъ себя такимъ необдуманнымъ образомъ дѣйствій Николай II, въ высшей степени неудобно. Но съ этимъ ему необходимо примириться. Московское земство „дерзкоˮ и „безтактноˮ бро
сило ему спасательную веревку, оттолкнуть которую съ его стороны было бы безуміемъ. Превративъ Высочайшую отмѣтку въ водевиль, московское земство отмѣнило трагедію. Но кто знаетъ, не найдутся ли въ Петербургѣ или Москвѣ режиссеры, столь безумные, чтобы вновь анонсировать трагедію?
Сравненіе самодержавія съ осажденной крѣпостью совершенно вѣрно выражаетъ современное положеніе вещей. И осада настолько уже подвинулась впередъ, что самодержавіе безвозвратно уступило цѣлый рядъ позицій. Когда самодержавіе было сильно, когда оно еще не находилось въ блокадѣ, оно знало, что никакихъ позицій очищать нельзя и что оно можетъ ихъ не очищать. Самодержавіе при Дмитріи Толстомъ и его преемникахъ, до Плеве включительно, методически вытѣсняло общество изъ всѣхъ позицій. Оно было одушевлено чисто наступательнымъ духомъ. Оно знало, что частичныя уступки готовятъ окончательное пораженіе, и оно отъ нихъ послѣдовательно воздерживалось. Теперь совсѣмъ не то. Съ этой точки зрѣнія только что опубликованный указъ о реформахъ, внѣ всякаго сомнѣнія внушенный г. Витте, представляетъ полный отказъ отъ политики укрѣпленія самодержавія, которую вслѣдъ за своими предшественниками проводилъ Плеве. Цѣлый рядъ позицій окончательно очищенъ самодержавнымъ правительствомъ.
Но главная позиція — самодержавіе все еще не оставлена. А такъ какъ споръ идетъ именно объ этой позиціи, то положеніе вещей должно обсуждаться и поведете общества должно опредѣляться исключительно съ точки зрѣнія захвата этой позиціи.
Вдохновителемъ новѣйшихъ реформъ является г. Витте. Какъ представляетъ онъ себѣ по существу свою миссію? Кому служитъ онъ? Николаю II ли, который желаетъ во что бы то ни стало сохранить самодержавіе, или Россіи, которая отъ самодержавія желаетъ освободиться? Суть ли реформы, обѣщанныя въ новомъ правительственномъ актѣ, по мысли ихъ вдохновителей, подготовка къ конституціи или диверсія въ сторону отъ нея?
Этотъ вопросъ долженъ быть въ настоящее время въ той или другой формѣ поставленъ всюду на обсужденіе и онъ долженъ быть въ скорѣйшемъ времени такъ или иначе предъявленъ самому г. Витте.
Но поставленъ и разрѣшенъ онъ можетъ быть только однимъ способомъ: непреклоннымъ или, вѣрнѣе, все болѣе и болѣе рѣшительнымъ предъявленіемъ конституціонныхъ требованій и организаціей, укрѣпленіемъ и расширеніемъ конституціоннаго движенія въ странѣ. Намъ обѣщали реформы. Но кто будетъ ихъ осуществлять? Неужели освободительное движеніе смирнехонько предоставитъ преобразовательную работу самодержавной бюрократіи? Освободительное движеніе или „смутаˮ, какъ его угодно называть оффиціальнымъ документамъ, не можетъ, говорили мы по поводу манифеста 26-го февраля 1903 года, очистить своего мѣста и отступиться отъ реформъ, потому что реформы это — зачатый ею, но еще не рожденный, дорогой для нея плодъ. „Смутаˮ не только мать реформъ, — она единственная за нихъ поручительница передъ страной. Въ новомъ актѣ правительства нѣтъ ни слова объ участіи общества въ законодательствѣ и ни звукомъ не упомянуты