— Это... невозможно! Я не вѣрю въ привидѣнія!
— Ты человѣкъ ученый, но не настолько, чтобы знать всѣ тайны міра! Если ты не вѣришь въ появленія давно умершихъ, то это еще не значитъ, что ихъ вовсе не существуетъ! Да, я та самая гетера Аспазія, которая жила въ Милетѣ, почти за 500 лѣтъ до Рождества Христова. Я, которая была сначала обольстительницей и любовницей Перикла, а потомъ его женой! Та Аспазія, которая потомъ стала любовницей народнаго вождя Лизикла...
Движенія красавицы гетеры были античны и обольстительны и сбивали всѣ мысли въ головѣ приватъдоцента. Ему то казалось, что онъ сходитъ съ ума, то—будто начинаетъ вѣрить въ загробный міръ.
Да откуда-же иначе могла явиться эта незнакомая женщина въ его квартирѣ, среди глухой и безмолвной полуночи? Онъ такъ упорно занимался надъ исторіей Аспазіи, что тутъ могла появиться даже и связь съ ея тѣнью.
Между тѣмъ, Аспазія, протягивая впередъ свои красивыя руки, шопотомъ продолжала:
— Изучая меня по книгамъ, ты не составишь себѣ даже десятой части того понятія обо мнѣ, которое я могла-бы тебѣ дать сама!.. Вѣдь не только же одинъ умъ сдѣлалъ меня знаменитой! Много значили и мои любовь и красота! А о любви моей въ книгахъ написано меньше всего; ее ты можешь узнать только отъ меня самой!.. Ты хочешь, чтобы я... полюбила тебя, подарила тебѣ свои ласки? Говори, хочешь? Если нѣтъ, тогда я сейчасъ-же исчезну!
Молодымъ ученымъ овладѣла еще большее волненіе, такъ какъ теперь прибавилось еще и вспыхнувшая молодая страсть.
— Но вѣдь ты—тѣнь! Какая же у тебя любовь, какія-же ласки? произнесъ онъ.
— Это не твое дѣло! Ты только отвѣть мнѣ: хочешь или нѣтъ! Или боишься, что я тебя обману? Будь увѣренъ, ты получишь такія ласки, которыя не будутъ ничуть хуже ласкъ какой угодной твоей современницы, которая еще жива, какъ и ты! Рѣшай-же скорѣе, иначе я сію минуту исчезну!
И прекрасная Аспазія сдѣлала еще два шага назадъ. Приватъ-доцентъ порывисто протянулъ руки впередъ. Страсть уже владѣла имъ и ему безумно захотѣлось испытать ласки знаменитой красавицы, той самой Аспазіи, которая прославилась на весь міръ и на многія столѣтія.
— Я... ухожу! поддразнивающе произнесла Аспазія и еще отступила.
Онъ боялся, что она исчезнетъ и крикнулъ только одно слово: «Хочу»! на что Аспазія протянула руки и произнесла: «Иди же ко мнѣ»!
Онъ бросился къ ней и моментально почувствовалъ, такъ двѣ сильныя, обнаженныя, но холодныя, точно кертвыя, или озябшія руки охватили его за шею; станъ мрасавицы прижался къ нему, а лицо ея скрылось у кего на плечѣ. Они находились около дивана, на конорый и опустились, въ объятіяхъ, какъ стояли.
И вдругъ приватъ-доцентъ услышалъ разразившіяся рыданія Аспазіи. Ея почти обнаженное тѣло подъ прозрачной матеріей истерически вздрагивало, хотя было холодно, точно тоже мертвое, или озябшее.
Онъ былъ удивленъ еще больше; старался посмотрѣть ей въ лицо, которое она прятала, но наконецъ она сама отняла лицо отъ его плеча и устремилась въ его глаза своими глазами.
— Петя и это ты, которому я такъ вѣрила! произнесла Аспазія.
Теперь голосъ ея былъ совсѣмъ другой, взоры не опущены и приватъ-доцентъ и узнавалъ ее и не узнавалъ: казалось, передъ нимъ была его жена! Но откуда этотъ золостистый роскошный парикъ и этотъ греческой формы носъ?
— Да! Это я... Неправда-ли, я хорошо загриммировалась греческой гетерой!.. Да, я хотѣла узнать, насколько ты вѣренъ мнѣ и... вотъ! О, ужасъ! Не да
ромъ я тебя такъ ревновала къ этой проклятой Аспазіи, надъ матеріалами для которой ты работалъ! И это вѣрный мужъ!
Онъ былъ растерянъ и смущенъ и бормоталъ:
— Но... я узналъ тебя... сразу! Я понялъ, что это святочный маскарадъ...
— Лжешь! крикнула она и ушла въ свою спальную, запершись тамъ на ключъ.
Потомъ она его простила подъ условіемъ, чтобы онъ бросилъ матеріалы объ Аспазіи, но уже всегда зорко слѣдила за нимъ и не довѣряла ему въ отношеніи женщинъ.
Прометей.
Дамочка, пригласившая поэта на елку.
(Склоненіе въ стихахъ).
Ты звала меня на елку,
Вновь чтобъ дѣтство испытать; И шепнула втихомолку:
— Завтра въ десять буду ждать! И, блистая, какъ иголка,
Я пріѣхалъ въ нужный часъ, Ожидая, что ужъ елка
Въ залѣ блещетъ, какъ алмазъ! Но... не видно было елки; Домъ окутанъ тишиной,
Только видѣлъ я у щелки Платье дамы предо мной.
— Ну, потѣшу я васъ елкой!). Дама молвитъ мнѣ тайкомъ,— Поболтавъ, какъ балаболкой,
Кистью съ шелковымъ шнуркомъ. Въ будуаръ ведетъ... На шелкѣ Мы усѣлись съ нею тамъ. Я спросилъ тогда о елкѣ:
— Гдѣ же елка-то, мадамъ?
— Что, скажите, вамъ до елокъ? Улыбнулась мнѣ она.
Вечеръ мой сегодня дологъ, Потому что я одна.
Послѣ будетъ время елкамъ... Развѣ худо вамъ со мной?
Впрочемъ, я скажу вамъ толкомъ, Что люблю васъ, милый мой!..
* * *
Я, сидѣвъ какъ на иголкахъ, Разомъ сталъ краснорѣчивъ: Позабылъ совсѣмъ о елкахъ, Бомбоньерку получивъ!
Веселый пессимистъ.
Отъ редакціи.
Съ первыхъ №№ въ 1912 г. начнется печатаніе на этихъ столбцахъ, двухъ чрезвычайно интересныхъ длинныхъ серій разсказовъ: «Изъ похожденій одного отца незаконнаго потомства» и «Изъ жизни милліонера, женившагося на своей хорошенькой горничной».
Будетъ напечатано; Въ № 1. Новый годъ въ будуарѣ кокотки.—Въ № 2. Находчивый генералъ. Находчивая метресса.—Въ № 3. Мужчины въ сорокъ лѣтъ. Шутка надъ сердцемъ.—Почему онъ бросилъ свою содержанку? Въ № 4. Эсспезы первой любви. Для любви не надобно глазъ.—Плоды первой любви.
Рождественскіе разсказы Ѳедора Шаляпина.
Помню это было на Рождествѣ, когда уже была взошедши не токмо рождественская звѣзда, но и моя— меня пригласили на елку въ самый розалистократическій домъ.
Пришелъ. Вижу стоитъ елка: елка сіяетъ и всѣ рожи у алистократовъ тоже сіяютъ. Это мнѣ сразу не понравилось: показалось, что больше смотрятъ на елку, чѣмъ на меня.
— Убрать елку! вдругъ гаркнулъ я на всю залу, а вы знаете, конечно, какой у меня басъ.
Да такъ крикнулъ, что почитай всѣ вздрогнули и отъ полу на полъаршина подскочили; а сама алистократическая хозяйка совсѣмъ отъ страха присѣла и за животъ схватилась.
Генералы въ аполетахъ и алистократы въ брулліянтовыхъ звѣздахъ бросились ко мнѣ я стали меня уговаривать.
А я стою на своемъ и знать ничего не хочу, только басомъ своимъ реву:
— Кто-нибудь одинъ изъ насъ: или елка, или я!!
И чѣмъ меня больше упрашиваютъ, тѣмъ я неумолимѣе дѣлаюсь... Видятъ алистократы, что со мною шутки плохи и поперли елку вонъ изъ залы.
Уперли, а я потомъ и говорю:
— Поставьте на ейное мѣсто кресло, я въ него сяду и буду вамъ на замѣнъ елки...
Такъ и сдѣлали. А когда я сѣлъ, то кто-то довольно громко сказалъ:
— Этакое дерево!
Это было мнѣ очень пріятно, я совсѣмъ смякъ и цѣлый вечеръ пѣлъ.
* *
*
А то разъ у меня, наоборотъ, симпатія къ елкѣ явилась. На праздникахъ выступалъ я въ «Русалкѣ». Пришелъ въ уборную, да какъ закричу:
— А гдѣ-же елка, такіе, сякіе?
— Какая елка, Ѳедоръ Ивановичъ?
— Развѣ вы не знаете, что я люблю, чтобъ объ рождествѣ у меня елка въ уборной стояла?
А я, признаться, и самъ до сихъ поръ не зналъ что я это люблю.
Сейчасъ поднялась суматоха. Режиссеры бѣгаютъ, кричатъ: «Елку для Ѳедора Ивановича, елку»!
— И гриммироваться, говорю, не буду, пока елка въ уборной не появится!
Хожу по сценѣ, да насвистываю, а кто подвернется, то такъ зыкну, что въ сторону кубаремъ шарахаются. Черезъ полчаса добыли елку, поставили, зовутъ. Вошелъ я въ уборную, да какъ крикну опять:
— Или я вѣдмѣдь какой, что мнѣ голую елку поставили? Или я въ лѣсу, на манеръ дикаго человѣка, по вашимъ понятіямъ?.. Я требовалъ елку разукрашенную и со свѣчками... И гриммироваться не буду, пока не удовлетворите мое желаніе!
А публика ужъ изъ себя выходитъ въ залѣ: кри*****************
Подбѣгаетъ тогда ко мнѣ помощникъ режиссера и говоритъ:
— Голубчикъ, Ѳедоръ Ивановичъ, гдѣ теперь елку украшать? Ужъ позвольте лучше, вмѣсто хлопушки, мнѣ собственной персоной на елкѣ внизъ головой повѣситься!
Это меня сразу развеселило и вся администрація просіяла: видятъ, что я смилостивился.
— Хорошо, говорю, вѣшайся!
И пока я гриммировался, помощникъ режиссера все время на елкѣ вверхъ ногами висѣлъ.
Только благодаря этому они и спасли спектакль.
Диккенсъ.
Мемуары Венеры.
(Подлинные человѣческіе документы).
CLXXXVII. Соперники на поцѣлуи маршальши. Маркизъ д-Еффіа, влюбившись въ жену маршала ла- Ферте, рѣшилъ достигнуть ея взаимности. Но маршальша рѣшительно ему отказала, хотя маркизъ былъ изъ тѣхъ людей, которые, влюбившись въ женщину, какая бы она ни была, достигали своей цѣли. Здѣсь же его отказъ ему проистекалъ оттого, что у маршальши былъ другой любовникъ въ лицѣ герцога Лонгвиля, человѣка очень знатнаго рода. Маркизу было досадно видѣть, какъ отказавшая ему въ поцѣлуяхъ женщина, даетъ эти поцѣлуи другому и онъ рѣшилъ уличить герцога. Онъ подкупилъ шпіоновъ въ домѣ маршальши и когда должно было произойти одно изъ свиданій, маркиза увѣдомили объ этомъ. Герцогъ явился въ домъ маршальши и вошелъ въ назначенную отдаленную комнату съ кроватью, куда черезъ нѣсколько времени прошла и маршальша. Маркизъ все время слѣдилъ за ними, пока они черезъ часъ не вышли оттуда; а вышли любовники уже вмѣстѣ. Маркизъ вызвалъ герцога на дуэль, но такъ какъ тотъ дуэли не принялъ, то потомъ подстерегъ герцога ночью на дорогѣ и побилъ его палкой. И герцогъ долженъ былъ замолчать этотъ поступокъ. Что дѣлать! Иногда послѣ поцѣлуевъ красавицы приходится поцѣловаться и съ палкой.
CLXXXVIII. Перетасовка любовниковъ и любовницъ. Людовикъ ХІѴ-й, вырвавшись изъ подъ опеки матери, сталъ брать то, чего ему не давали раньше. Жену своего брата, англійскую принцессу Генріетту, онъ сдѣлалъ своею любовницей и тѣшился съ нею въ Фонтебло. Когда же эта связь стала слишкомъ скандальной и не нравилась въ особенности брату короля, ставшему рогатымъ, то королю посовѣтывали отвести глаза свѣту другой любовью съ какой нибудь изъ придворныхъ красотокъ, что онъ и сдѣлалъ, остановивъ свой выборъ на дѣвицѣ ла-Вальеръ. Но принцесса Генріетта, которую король бросилъ ради ла-Вальеръ, отплатила той подобною же монетой. Генріетта сдѣлалась любовницей герцога Гиша, бывшаго любовникомъ
дѣвицы ла-Вальеръ, той самой, которая бросила Гиша ради любви къ королю. Словомъ очень мило помѣнялись положеніями. И это казалось такъ просто даже дѣвицѣ ла-Вальеръ, которая только потомъ, когда король ее бросилъ, написала жалобное стихотвореніе, сокрушаясь о томъ, что «постоянства нынче нѣтъ»!!!
Впрочемъ, красавецъ Гишъ не долго былъ счастливъ, такъ какъ гордясь своею красотою и будучи вообще надменнымъ, сошелъ съ ума отъ маніи величія и умеръ 35-ти лѣтъ отъ роду.
CLXXXlX. Несправедливыя жалобы на непостоянство. Когда Людовикъ ХІѴ-й вернулъ изъ монастыря бѣжавшую туда свою фаворитку ла-Вальеръ и водворилъ ее опять на должность фрейлины къ своей бывшей любовницѣ Генріеттѣ, то принцесса и фаворитка, отбившая у принцессы короля, не ладили. Тогда король рѣшилъ уже поселить фаворитку въ отдѣльномъ дворцѣ и не скрывать ее подъ видомъ флейлины. Въ собственномъ дворцѣ фаворитка была окружена роскошью, противъ которой всегда возставала; дворецъ этотъ назывался Бріанскимъ и сталъ первымъ мѣстомъ, гдѣ королевская фаворитка сдѣлалась беременною отъ короля. Черезъ годъ (1667) фаворитка сдѣлалась вторично матерью, такъ какъ дворецъ, видимо, былъ очень счастливымъ въ этомъ отношеніи мѣстомъ.
Въ 1672 г. фаворитка однако почувствовала охлажденіе короля и удалилась въ монастырь навсегда, гдѣ и умерла въ 1710 г. шестидесяти лѣтъ отъ роду. Покинутая любовница короля оставила такіе стихи: О, постоянства нѣтъ теперь уже на свѣтѣ: Желаньямъ короля нѣтъ никакихъ препонъ,
Что любитъ въ вечеру, то вѣрно на разсвѣтѣ Разлюбитъ, можетъ быть, возненавидитъ онъ. Людовикъ, честь свою вы этимъ помрачили. Меня любили вы, зачѣмъ же разлюбили?
Хорошо пѣла, жалуясь на то, что нѣтъ постоянства, а сама, когда отбила Людовика отъ королевы и отъ любовницы Генріетты, тогда не думала жаловаться, что «постоянства нѣтъ».
СХС. Красивый профессоръ въ юбкѣ. Въ Италіи, еще за нѣсколько столѣтій до нашего времени, уже была одна профессорша. Звали ее Андреа Новелла и она читала лекціи по очень серьезному предмету, а именно, по каноническому праву. При этомъ надо за
мѣтить, что она была красавица собою. При такихъ условіяхъ она могла всегда разсчитывать на большое число слушателей. Но она проявила чудеса самопожертвованія: чтобы студенты, слушая ея лекціи, не развлекались бы ея красотою, она читала свой предметъ... скрытая за занавѣскою.
Можно думать, что она была при этомъ и всегда сильно декольтированною, потому что одна красота лица могла бы дать ей возможность поступить нѣсколько иначе: ей можно было бы читать лекціи не за занавѣскою, а только подъ вуалью. Или, можетъ быть, и вся ея фигура была очень соблазнительна?
СХСІ. Красавица Лопухина. Придворная дама императрицы Анны Іоанновны, Лопухина, красивая особа, находилась въ любовной связи съ Левенвольдомъ. Въ эту Лопухину влюбился и сатирикъ князь Кантемиръ. Однажды, подготовляя заговоръ, Лопухина пріѣхала къ Кантемиру, бывшему тогда офицеромъ. Переговоривъ о дѣлѣ, она просила Кантемира проводить ее до угла, гдѣ и сѣла въ карету. Когда она садилась, изъ кареты послышался голосъ: «Наташа, это ты»? И Кантемиръ понялъ, что она пріѣзжала со своимъ любовникомъ. Ревность зарѣзала сердце Кантемира, видѣвшаго, какъ его обожаемая поѣхала къ своему любовнику. Такъ какъ время было уже ночное, то она несомнѣнно отправилась къ Левенвольду ночевать.
СХСӀІ. Замужество четырехъ сестеръ. Какъ, напримѣръ, бываютъ различны судьбы сестеръ, служатъ примѣромъ четыре сестры принцессы Кобургскія. Одна вышла замужъ за великаго князя Константина Павловича; другая—за герцога Виртембергскаго; третья— сначала за герцога Лейнингенскаго, а потомъ за герцога Кентскаго (и была матерью достопримѣчательной англійской королевы Викторіи). Четвертая же сестра стала женою австрійскаго ротмистра Менсдорфа! Благодаря этому австрійскій ротмистръ являлся роднымъ дядюшкой англійской королевы!
Веселый исторіографъ.
— Ты человѣкъ ученый, но не настолько, чтобы знать всѣ тайны міра! Если ты не вѣришь въ появленія давно умершихъ, то это еще не значитъ, что ихъ вовсе не существуетъ! Да, я та самая гетера Аспазія, которая жила въ Милетѣ, почти за 500 лѣтъ до Рождества Христова. Я, которая была сначала обольстительницей и любовницей Перикла, а потомъ его женой! Та Аспазія, которая потомъ стала любовницей народнаго вождя Лизикла...
Движенія красавицы гетеры были античны и обольстительны и сбивали всѣ мысли въ головѣ приватъдоцента. Ему то казалось, что онъ сходитъ съ ума, то—будто начинаетъ вѣрить въ загробный міръ.
Да откуда-же иначе могла явиться эта незнакомая женщина въ его квартирѣ, среди глухой и безмолвной полуночи? Онъ такъ упорно занимался надъ исторіей Аспазіи, что тутъ могла появиться даже и связь съ ея тѣнью.
Между тѣмъ, Аспазія, протягивая впередъ свои красивыя руки, шопотомъ продолжала:
— Изучая меня по книгамъ, ты не составишь себѣ даже десятой части того понятія обо мнѣ, которое я могла-бы тебѣ дать сама!.. Вѣдь не только же одинъ умъ сдѣлалъ меня знаменитой! Много значили и мои любовь и красота! А о любви моей въ книгахъ написано меньше всего; ее ты можешь узнать только отъ меня самой!.. Ты хочешь, чтобы я... полюбила тебя, подарила тебѣ свои ласки? Говори, хочешь? Если нѣтъ, тогда я сейчасъ-же исчезну!
Молодымъ ученымъ овладѣла еще большее волненіе, такъ какъ теперь прибавилось еще и вспыхнувшая молодая страсть.
— Но вѣдь ты—тѣнь! Какая же у тебя любовь, какія-же ласки? произнесъ онъ.
— Это не твое дѣло! Ты только отвѣть мнѣ: хочешь или нѣтъ! Или боишься, что я тебя обману? Будь увѣренъ, ты получишь такія ласки, которыя не будутъ ничуть хуже ласкъ какой угодной твоей современницы, которая еще жива, какъ и ты! Рѣшай-же скорѣе, иначе я сію минуту исчезну!
И прекрасная Аспазія сдѣлала еще два шага назадъ. Приватъ-доцентъ порывисто протянулъ руки впередъ. Страсть уже владѣла имъ и ему безумно захотѣлось испытать ласки знаменитой красавицы, той самой Аспазіи, которая прославилась на весь міръ и на многія столѣтія.
— Я... ухожу! поддразнивающе произнесла Аспазія и еще отступила.
Онъ боялся, что она исчезнетъ и крикнулъ только одно слово: «Хочу»! на что Аспазія протянула руки и произнесла: «Иди же ко мнѣ»!
Онъ бросился къ ней и моментально почувствовалъ, такъ двѣ сильныя, обнаженныя, но холодныя, точно кертвыя, или озябшія руки охватили его за шею; станъ мрасавицы прижался къ нему, а лицо ея скрылось у кего на плечѣ. Они находились около дивана, на конорый и опустились, въ объятіяхъ, какъ стояли.
И вдругъ приватъ-доцентъ услышалъ разразившіяся рыданія Аспазіи. Ея почти обнаженное тѣло подъ прозрачной матеріей истерически вздрагивало, хотя было холодно, точно тоже мертвое, или озябшее.
Онъ былъ удивленъ еще больше; старался посмотрѣть ей въ лицо, которое она прятала, но наконецъ она сама отняла лицо отъ его плеча и устремилась въ его глаза своими глазами.
— Петя и это ты, которому я такъ вѣрила! произнесла Аспазія.
Теперь голосъ ея былъ совсѣмъ другой, взоры не опущены и приватъ-доцентъ и узнавалъ ее и не узнавалъ: казалось, передъ нимъ была его жена! Но откуда этотъ золостистый роскошный парикъ и этотъ греческой формы носъ?
— Да! Это я... Неправда-ли, я хорошо загриммировалась греческой гетерой!.. Да, я хотѣла узнать, насколько ты вѣренъ мнѣ и... вотъ! О, ужасъ! Не да
ромъ я тебя такъ ревновала къ этой проклятой Аспазіи, надъ матеріалами для которой ты работалъ! И это вѣрный мужъ!
Онъ былъ растерянъ и смущенъ и бормоталъ:
— Но... я узналъ тебя... сразу! Я понялъ, что это святочный маскарадъ...
— Лжешь! крикнула она и ушла въ свою спальную, запершись тамъ на ключъ.
Потомъ она его простила подъ условіемъ, чтобы онъ бросилъ матеріалы объ Аспазіи, но уже всегда зорко слѣдила за нимъ и не довѣряла ему въ отношеніи женщинъ.
Прометей.
Дамочка, пригласившая поэта на елку.
(Склоненіе въ стихахъ).
Ты звала меня на елку,
Вновь чтобъ дѣтство испытать; И шепнула втихомолку:
— Завтра въ десять буду ждать! И, блистая, какъ иголка,
Я пріѣхалъ въ нужный часъ, Ожидая, что ужъ елка
Въ залѣ блещетъ, какъ алмазъ! Но... не видно было елки; Домъ окутанъ тишиной,
Только видѣлъ я у щелки Платье дамы предо мной.
— Ну, потѣшу я васъ елкой!). Дама молвитъ мнѣ тайкомъ,— Поболтавъ, какъ балаболкой,
Кистью съ шелковымъ шнуркомъ. Въ будуаръ ведетъ... На шелкѣ Мы усѣлись съ нею тамъ. Я спросилъ тогда о елкѣ:
— Гдѣ же елка-то, мадамъ?
— Что, скажите, вамъ до елокъ? Улыбнулась мнѣ она.
Вечеръ мой сегодня дологъ, Потому что я одна.
Послѣ будетъ время елкамъ... Развѣ худо вамъ со мной?
Впрочемъ, я скажу вамъ толкомъ, Что люблю васъ, милый мой!..
* * *
Я, сидѣвъ какъ на иголкахъ, Разомъ сталъ краснорѣчивъ: Позабылъ совсѣмъ о елкахъ, Бомбоньерку получивъ!
Веселый пессимистъ.
Отъ редакціи.
Съ первыхъ №№ въ 1912 г. начнется печатаніе на этихъ столбцахъ, двухъ чрезвычайно интересныхъ длинныхъ серій разсказовъ: «Изъ похожденій одного отца незаконнаго потомства» и «Изъ жизни милліонера, женившагося на своей хорошенькой горничной».
Будетъ напечатано; Въ № 1. Новый годъ въ будуарѣ кокотки.—Въ № 2. Находчивый генералъ. Находчивая метресса.—Въ № 3. Мужчины въ сорокъ лѣтъ. Шутка надъ сердцемъ.—Почему онъ бросилъ свою содержанку? Въ № 4. Эсспезы первой любви. Для любви не надобно глазъ.—Плоды первой любви.
Рождественскіе разсказы Ѳедора Шаляпина.
Помню это было на Рождествѣ, когда уже была взошедши не токмо рождественская звѣзда, но и моя— меня пригласили на елку въ самый розалистократическій домъ.
Пришелъ. Вижу стоитъ елка: елка сіяетъ и всѣ рожи у алистократовъ тоже сіяютъ. Это мнѣ сразу не понравилось: показалось, что больше смотрятъ на елку, чѣмъ на меня.
— Убрать елку! вдругъ гаркнулъ я на всю залу, а вы знаете, конечно, какой у меня басъ.
Да такъ крикнулъ, что почитай всѣ вздрогнули и отъ полу на полъаршина подскочили; а сама алистократическая хозяйка совсѣмъ отъ страха присѣла и за животъ схватилась.
Генералы въ аполетахъ и алистократы въ брулліянтовыхъ звѣздахъ бросились ко мнѣ я стали меня уговаривать.
А я стою на своемъ и знать ничего не хочу, только басомъ своимъ реву:
— Кто-нибудь одинъ изъ насъ: или елка, или я!!
И чѣмъ меня больше упрашиваютъ, тѣмъ я неумолимѣе дѣлаюсь... Видятъ алистократы, что со мною шутки плохи и поперли елку вонъ изъ залы.
Уперли, а я потомъ и говорю:
— Поставьте на ейное мѣсто кресло, я въ него сяду и буду вамъ на замѣнъ елки...
Такъ и сдѣлали. А когда я сѣлъ, то кто-то довольно громко сказалъ:
— Этакое дерево!
Это было мнѣ очень пріятно, я совсѣмъ смякъ и цѣлый вечеръ пѣлъ.
* *
*
А то разъ у меня, наоборотъ, симпатія къ елкѣ явилась. На праздникахъ выступалъ я въ «Русалкѣ». Пришелъ въ уборную, да какъ закричу:
— А гдѣ-же елка, такіе, сякіе?
— Какая елка, Ѳедоръ Ивановичъ?
— Развѣ вы не знаете, что я люблю, чтобъ объ рождествѣ у меня елка въ уборной стояла?
А я, признаться, и самъ до сихъ поръ не зналъ что я это люблю.
Сейчасъ поднялась суматоха. Режиссеры бѣгаютъ, кричатъ: «Елку для Ѳедора Ивановича, елку»!
— И гриммироваться, говорю, не буду, пока елка въ уборной не появится!
Хожу по сценѣ, да насвистываю, а кто подвернется, то такъ зыкну, что въ сторону кубаремъ шарахаются. Черезъ полчаса добыли елку, поставили, зовутъ. Вошелъ я въ уборную, да какъ крикну опять:
— Или я вѣдмѣдь какой, что мнѣ голую елку поставили? Или я въ лѣсу, на манеръ дикаго человѣка, по вашимъ понятіямъ?.. Я требовалъ елку разукрашенную и со свѣчками... И гриммироваться не буду, пока не удовлетворите мое желаніе!
А публика ужъ изъ себя выходитъ въ залѣ: кри*****************
Подбѣгаетъ тогда ко мнѣ помощникъ режиссера и говоритъ:
— Голубчикъ, Ѳедоръ Ивановичъ, гдѣ теперь елку украшать? Ужъ позвольте лучше, вмѣсто хлопушки, мнѣ собственной персоной на елкѣ внизъ головой повѣситься!
Это меня сразу развеселило и вся администрація просіяла: видятъ, что я смилостивился.
— Хорошо, говорю, вѣшайся!
И пока я гриммировался, помощникъ режиссера все время на елкѣ вверхъ ногами висѣлъ.
Только благодаря этому они и спасли спектакль.
Диккенсъ.
Мемуары Венеры.
(Подлинные человѣческіе документы).
CLXXXVII. Соперники на поцѣлуи маршальши. Маркизъ д-Еффіа, влюбившись въ жену маршала ла- Ферте, рѣшилъ достигнуть ея взаимности. Но маршальша рѣшительно ему отказала, хотя маркизъ былъ изъ тѣхъ людей, которые, влюбившись въ женщину, какая бы она ни была, достигали своей цѣли. Здѣсь же его отказъ ему проистекалъ оттого, что у маршальши былъ другой любовникъ въ лицѣ герцога Лонгвиля, человѣка очень знатнаго рода. Маркизу было досадно видѣть, какъ отказавшая ему въ поцѣлуяхъ женщина, даетъ эти поцѣлуи другому и онъ рѣшилъ уличить герцога. Онъ подкупилъ шпіоновъ въ домѣ маршальши и когда должно было произойти одно изъ свиданій, маркиза увѣдомили объ этомъ. Герцогъ явился въ домъ маршальши и вошелъ въ назначенную отдаленную комнату съ кроватью, куда черезъ нѣсколько времени прошла и маршальша. Маркизъ все время слѣдилъ за ними, пока они черезъ часъ не вышли оттуда; а вышли любовники уже вмѣстѣ. Маркизъ вызвалъ герцога на дуэль, но такъ какъ тотъ дуэли не принялъ, то потомъ подстерегъ герцога ночью на дорогѣ и побилъ его палкой. И герцогъ долженъ былъ замолчать этотъ поступокъ. Что дѣлать! Иногда послѣ поцѣлуевъ красавицы приходится поцѣловаться и съ палкой.
CLXXXVIII. Перетасовка любовниковъ и любовницъ. Людовикъ ХІѴ-й, вырвавшись изъ подъ опеки матери, сталъ брать то, чего ему не давали раньше. Жену своего брата, англійскую принцессу Генріетту, онъ сдѣлалъ своею любовницей и тѣшился съ нею въ Фонтебло. Когда же эта связь стала слишкомъ скандальной и не нравилась въ особенности брату короля, ставшему рогатымъ, то королю посовѣтывали отвести глаза свѣту другой любовью съ какой нибудь изъ придворныхъ красотокъ, что онъ и сдѣлалъ, остановивъ свой выборъ на дѣвицѣ ла-Вальеръ. Но принцесса Генріетта, которую король бросилъ ради ла-Вальеръ, отплатила той подобною же монетой. Генріетта сдѣлалась любовницей герцога Гиша, бывшаго любовникомъ
дѣвицы ла-Вальеръ, той самой, которая бросила Гиша ради любви къ королю. Словомъ очень мило помѣнялись положеніями. И это казалось такъ просто даже дѣвицѣ ла-Вальеръ, которая только потомъ, когда король ее бросилъ, написала жалобное стихотвореніе, сокрушаясь о томъ, что «постоянства нынче нѣтъ»!!!
Впрочемъ, красавецъ Гишъ не долго былъ счастливъ, такъ какъ гордясь своею красотою и будучи вообще надменнымъ, сошелъ съ ума отъ маніи величія и умеръ 35-ти лѣтъ отъ роду.
CLXXXlX. Несправедливыя жалобы на непостоянство. Когда Людовикъ ХІѴ-й вернулъ изъ монастыря бѣжавшую туда свою фаворитку ла-Вальеръ и водворилъ ее опять на должность фрейлины къ своей бывшей любовницѣ Генріеттѣ, то принцесса и фаворитка, отбившая у принцессы короля, не ладили. Тогда король рѣшилъ уже поселить фаворитку въ отдѣльномъ дворцѣ и не скрывать ее подъ видомъ флейлины. Въ собственномъ дворцѣ фаворитка была окружена роскошью, противъ которой всегда возставала; дворецъ этотъ назывался Бріанскимъ и сталъ первымъ мѣстомъ, гдѣ королевская фаворитка сдѣлалась беременною отъ короля. Черезъ годъ (1667) фаворитка сдѣлалась вторично матерью, такъ какъ дворецъ, видимо, былъ очень счастливымъ въ этомъ отношеніи мѣстомъ.
Въ 1672 г. фаворитка однако почувствовала охлажденіе короля и удалилась въ монастырь навсегда, гдѣ и умерла въ 1710 г. шестидесяти лѣтъ отъ роду. Покинутая любовница короля оставила такіе стихи: О, постоянства нѣтъ теперь уже на свѣтѣ: Желаньямъ короля нѣтъ никакихъ препонъ,
Что любитъ въ вечеру, то вѣрно на разсвѣтѣ Разлюбитъ, можетъ быть, возненавидитъ онъ. Людовикъ, честь свою вы этимъ помрачили. Меня любили вы, зачѣмъ же разлюбили?
Хорошо пѣла, жалуясь на то, что нѣтъ постоянства, а сама, когда отбила Людовика отъ королевы и отъ любовницы Генріетты, тогда не думала жаловаться, что «постоянства нѣтъ».
СХС. Красивый профессоръ въ юбкѣ. Въ Италіи, еще за нѣсколько столѣтій до нашего времени, уже была одна профессорша. Звали ее Андреа Новелла и она читала лекціи по очень серьезному предмету, а именно, по каноническому праву. При этомъ надо за
мѣтить, что она была красавица собою. При такихъ условіяхъ она могла всегда разсчитывать на большое число слушателей. Но она проявила чудеса самопожертвованія: чтобы студенты, слушая ея лекціи, не развлекались бы ея красотою, она читала свой предметъ... скрытая за занавѣскою.
Можно думать, что она была при этомъ и всегда сильно декольтированною, потому что одна красота лица могла бы дать ей возможность поступить нѣсколько иначе: ей можно было бы читать лекціи не за занавѣскою, а только подъ вуалью. Или, можетъ быть, и вся ея фигура была очень соблазнительна?
СХСІ. Красавица Лопухина. Придворная дама императрицы Анны Іоанновны, Лопухина, красивая особа, находилась въ любовной связи съ Левенвольдомъ. Въ эту Лопухину влюбился и сатирикъ князь Кантемиръ. Однажды, подготовляя заговоръ, Лопухина пріѣхала къ Кантемиру, бывшему тогда офицеромъ. Переговоривъ о дѣлѣ, она просила Кантемира проводить ее до угла, гдѣ и сѣла въ карету. Когда она садилась, изъ кареты послышался голосъ: «Наташа, это ты»? И Кантемиръ понялъ, что она пріѣзжала со своимъ любовникомъ. Ревность зарѣзала сердце Кантемира, видѣвшаго, какъ его обожаемая поѣхала къ своему любовнику. Такъ какъ время было уже ночное, то она несомнѣнно отправилась къ Левенвольду ночевать.
СХСӀІ. Замужество четырехъ сестеръ. Какъ, напримѣръ, бываютъ различны судьбы сестеръ, служатъ примѣромъ четыре сестры принцессы Кобургскія. Одна вышла замужъ за великаго князя Константина Павловича; другая—за герцога Виртембергскаго; третья— сначала за герцога Лейнингенскаго, а потомъ за герцога Кентскаго (и была матерью достопримѣчательной англійской королевы Викторіи). Четвертая же сестра стала женою австрійскаго ротмистра Менсдорфа! Благодаря этому австрійскій ротмистръ являлся роднымъ дядюшкой англійской королевы!
Веселый исторіографъ.