Харьковский госцирк
2 СПИРРА в скетче „Посыльный № 17“
ИЗ ОКТЯБРЬСКОЙ ПОСТАНОВКИ „СИНЕЙ БЛУЗЫ (РЕЖ-ДЖОН СОН)
У кино-режиссера Эйзенштейна. Один кино-аппарат установлен был внутри моей клетки,—внизу, другой—вверху, у самых краев клетки. Я никогда не работал с таким воодушевлением: подумайте-— сколько тысяч, десятков тысяч увидят мою работу! Я восемь раз повторил свой номер, восемь раз брал кураж и не замечал усталости. У меня была очень оригинальная для циркача мечта: мне хотелось, чтобы моя клетка треснула, чтобы засняли мое падение и гибель моего аппарата. Мне хотелось посмотреть самому со стороны на экране, как разлетится в куски эта подлая клетка, оторвавшая меня за последние годы от систематической работы в цирке.
Вы спросите: а что же ты, Дю-Монд, будешь делать без клетки?
А дело в том, что у нас ни один достойный внимания номер не погибнет, и мне Наркомтруд Центрорабиса дает аванс на постройку нового аппарата 500 рублей. Товарищи, поймете ли вы мою радость? — я строю себе новую клетку, еще выше старой, я снова включаюсь в кадр постоянно работающих артистов, я избавлен от «счастливых» и несчастных случаев, так как при хорошей аппаратуре и наша работа, как всякая цирковая, — безопасна.
В этом повинна опять-таки моя клетка. Эта старая калоша (вы чувствуете по моему тону, что я собираюсь изменить ей?) требует к себе совершенно незаслуженного внимания: ее нужно устанавливать перед номером 30-40 минут. Ну, какой же цирк выдержит такой антракт, когда максимально классическая подготовка к номеру 10 минут!? И вот я живу от гастроли до гастроли, от какогонибудь народного сада до другого, от провинциального захолустного цирка до еще более глубокой провинции, позволяющей себе роскошь истощать терпение зрителя в течение 40 минут для того, чтобы показать «мировой аттракцион — человек - птица на велосипеде». И только в этом году мне перепала работа по душе: я снимался для картины «Генеральная линия
Дю-Монд.
2 СПИРРА в скетче „Посыльный № 17“
ИЗ ОКТЯБРЬСКОЙ ПОСТАНОВКИ „СИНЕЙ БЛУЗЫ (РЕЖ-ДЖОН СОН)
У кино-режиссера Эйзенштейна. Один кино-аппарат установлен был внутри моей клетки,—внизу, другой—вверху, у самых краев клетки. Я никогда не работал с таким воодушевлением: подумайте-— сколько тысяч, десятков тысяч увидят мою работу! Я восемь раз повторил свой номер, восемь раз брал кураж и не замечал усталости. У меня была очень оригинальная для циркача мечта: мне хотелось, чтобы моя клетка треснула, чтобы засняли мое падение и гибель моего аппарата. Мне хотелось посмотреть самому со стороны на экране, как разлетится в куски эта подлая клетка, оторвавшая меня за последние годы от систематической работы в цирке.
Вы спросите: а что же ты, Дю-Монд, будешь делать без клетки?
А дело в том, что у нас ни один достойный внимания номер не погибнет, и мне Наркомтруд Центрорабиса дает аванс на постройку нового аппарата 500 рублей. Товарищи, поймете ли вы мою радость? — я строю себе новую клетку, еще выше старой, я снова включаюсь в кадр постоянно работающих артистов, я избавлен от «счастливых» и несчастных случаев, так как при хорошей аппаратуре и наша работа, как всякая цирковая, — безопасна.
В этом повинна опять-таки моя клетка. Эта старая калоша (вы чувствуете по моему тону, что я собираюсь изменить ей?) требует к себе совершенно незаслуженного внимания: ее нужно устанавливать перед номером 30-40 минут. Ну, какой же цирк выдержит такой антракт, когда максимально классическая подготовка к номеру 10 минут!? И вот я живу от гастроли до гастроли, от какогонибудь народного сада до другого, от провинциального захолустного цирка до еще более глубокой провинции, позволяющей себе роскошь истощать терпение зрителя в течение 40 минут для того, чтобы показать «мировой аттракцион — человек - птица на велосипеде». И только в этом году мне перепала работа по душе: я снимался для картины «Генеральная линия
Дю-Монд.