Дѣтство Художественнаго театра.

(Изъ воспоминапій и бесѣдъ).
Задача этого очерка—не разсказъ, исчерпывающе полный и законченно стройный, о томъ, какъ жилъ Московскій Художественный театръ, не описаніе или оценка той громадной, многозначительной работы, которая была имъ выполнена за пятнадцатилѣтіе его существованія и которая вознесла его на высоту перваго театра не только въ Россіи, но и въ Европѣ, обратила эти пятнадцать лѣтъ въ
прекрасную, увлекательную страницу исторіи сцены вообще. Такой разсказъ и такая оценка будутъ даны въ другихъ частяхъ настоящей книги о Художественномъ театрѣ. Моя задача много скромнѣе. Отъ перваго шага этого театра, когда еще такъ туманны были его перспективы и такъ загадочна его будущность, отъ перваго его спектакля и до настояхцаго дня былъ я его постояннымъ зрителемъ, внимательнымъ и увлеченнымъ; я близко знаю почти всѣхъ тѣхъ, чьимъ вдохновеніемъ, талантомъ, вкусомъ, трудомъ сложена богатая жизнь этой сцены. Не разъ приходилось мнѣ видѣть не только результаты работы, но и самый ея процессъ; не разъ приходилось мнѣ беседовать съ ея участниками, съ кузнецами
Художественнаго театра и его славы. Отъ моихъ непосредственныхъ наблюденій и впечатлѣній, отъ сейчасъ упомянутыхъ разновременныхъ бесѣдъ отложился рядъ воспоминаній. Нѣкоторыя изъ этихъ воспоминаній я и хочу оживить въ памяти такихъ же, какъ и я, зрителей и почитателей Художе
ственнаго театра, хочу передать нѣсколько моментовъ, на мой взглядъ—наиболѣе значительныхъ и поучительныхъ. Притомъ, я коснусь лишь „дѣтства художественнаго театра лишь двухъ первыхъ лѣтъ, полробнѣе остановлюсь на періодѣ до перваго публичнаго спектакля, какъ наименѣе извѣстномъ.
Счастливое обстоятельство помогло мнѣ, съ годъ назадъ, освѣжить всѣ мои воспоминанія и -значительно ихъ пополнить. Лѣтомъ 19ii-го года я провелъ въ Бретани, въ миломъ, тихомъ мѣстечкѣ Сэнъ
Люнеръ, довольно долгое время вмѣстѣ съ однимъ изъ руководителей Художественнаго театра,
К. С. Станиславскимъ. Много говорили мы вообще о театрѣ, о его истинныхъ задачахъ, идеалахъ, печаляхъ, блужданіяхъ, о Художественномъ театрѣ—въ частности. По моей просьбѣ нѣсколько вечеровъ знакомилъ меня К. С. Станиславский и съ фактами своей сценической жизни. Въ эти вечера, подъ гармоничный шумъ волнъ океана, развертывалась передо мною картина благородныхъ исканій въ сферѣ близкаго мнѣ, всегда мною горячо любимаго искусства, и оживали во всей яркости красокъ судьбы того театра, у руля котораго стоитъ этотъ вдохновенный художникъ сцены и неутомимый искатель ея высшей правды. По странной случайности маленькая изящная бѣлая вилла почти на берегу океана носила имя „Чайка“ (Goeland). Надъ узенькой каменной террасой, на которой часто шли наши бесѣды, высится эмблема Художественнаго театра, вылепленная какимъ-то мѣстнымъ лѣпщикомъ, и не подозрѣвавшимъ конечно, что тутъ будетъ жить прославившій „Чайку и прославленный „Чайкою ... Послѣ каждой
бесѣды я записывалъ съ возможною подробностью и точностью ея содержаніе. Получилась довольно объемистая тетрадь. Ею часто буду я пользоваться при составлении своего очерка „изъ воспоминаній и бесѣдъ о Художественномъ театрѣ.

Было 22-е іюня 1897 г.

Въ кабинетѣ московскаго ресторана „Славянскій Базаръ сидѣли двое и возбужденно, съ большимъ
увлеченіемъ разговаривали.