ды долгихъ думъ и прилежныхъ умственныхъ изысканій. Наилучшія произведевія вера его оставались по-долгу, и нѣкоторыя остаются доселѣ, неизданными. Онъ даже забывалъ вро многое что было имъ написано, вслѣдствіе того,
что дѣятельная мысль его была постоянно (и въ старости еще болѣе, нежели въ годы молодости и свѣжести) занята новою работою.
Но съ давнихъ поръ, еще ври жизни Карамзина, сложилось въ вемъ убѣжденіе, что истина есть достояніе немногихъ; что то, чѣмъ увлекается толпа и что по влечу большинству, непремѣнно страдаетъ односторонностью. Справед. ливъ или нѣтъ онъ въ этомъ отновіевіи, это другой вопросъ; но этого убѣжденія онъ постоянно держался. Пи
сатель этотъ, подобно другу своему Баратынскому, былъ всегда своеобразенъ, и до глубочайшей старости хранилъ въ себѣ неистощимые запаси самостоятельнаго знанія и зоркаго наблюденія.
Эта самозаключенность не приводила его, однако, къ самодовольному спокойствію. Ни горькія семейныя утраты, ни тяжкія болѣзни не заставляли его жить сложа руки, и не одними только стихами отзывался онъ на событія и умствен
ныя движенія современной ему жизни. Наступитъ пора, когда обнародуется цѣлый рядъ его записокъ и писемъ по вовросамъ наибольшей важности.
Вынужденный обстоятельствами провести въ чужихъ краяхъ 1858—1855 годы, князь П. А. Вяземскій не могъ оставаться равнодушенъ къ озлобленію Европейскаго обще
ства противъ Россіи, передъ Крымскою войною и во время овой. Сердце его ныло, душа возмущалась. Онъ началъ писать опроверженія на газетныя статьи, въ то время осо
бенно отличавшіяся клеветою на Русское правительство и
на Русскій народъ. Въ теченіи слишкомъ года образовался у него рядъ статей по этому предмету. Онъ намѣревался помѣщать ихъ во Франкфуртской Французской газетѣ или въ какомъ-либо изъ Швейцарскихъ и Бельгійскихъ періодическихъ изданій; но извѣстно, что участіе Русскаго человѣка
что дѣятельная мысль его была постоянно (и въ старости еще болѣе, нежели въ годы молодости и свѣжести) занята новою работою.
Но съ давнихъ поръ, еще ври жизни Карамзина, сложилось въ вемъ убѣжденіе, что истина есть достояніе немногихъ; что то, чѣмъ увлекается толпа и что по влечу большинству, непремѣнно страдаетъ односторонностью. Справед. ливъ или нѣтъ онъ въ этомъ отновіевіи, это другой вопросъ; но этого убѣжденія онъ постоянно держался. Пи
сатель этотъ, подобно другу своему Баратынскому, былъ всегда своеобразенъ, и до глубочайшей старости хранилъ въ себѣ неистощимые запаси самостоятельнаго знанія и зоркаго наблюденія.
Эта самозаключенность не приводила его, однако, къ самодовольному спокойствію. Ни горькія семейныя утраты, ни тяжкія болѣзни не заставляли его жить сложа руки, и не одними только стихами отзывался онъ на событія и умствен
ныя движенія современной ему жизни. Наступитъ пора, когда обнародуется цѣлый рядъ его записокъ и писемъ по вовросамъ наибольшей важности.
Вынужденный обстоятельствами провести въ чужихъ краяхъ 1858—1855 годы, князь П. А. Вяземскій не могъ оставаться равнодушенъ къ озлобленію Европейскаго обще
ства противъ Россіи, передъ Крымскою войною и во время овой. Сердце его ныло, душа возмущалась. Онъ началъ писать опроверженія на газетныя статьи, въ то время осо
бенно отличавшіяся клеветою на Русское правительство и
на Русскій народъ. Въ теченіи слишкомъ года образовался у него рядъ статей по этому предмету. Онъ намѣревался помѣщать ихъ во Франкфуртской Французской газетѣ или въ какомъ-либо изъ Швейцарскихъ и Бельгійскихъ періодическихъ изданій; но извѣстно, что участіе Русскаго человѣка