II неподкупный голосъ мой Былъ эхо русскаго народа.
(1819 г.: Отвѣтъ на вызовъ написать стихи въ честь госуда
рыни императрицы Елизаветы Алексѣевны).
Оттого онъ не сентименталистъ, не романтикъ; байрониста только по совпаденію западныхъ литературныхъ и русскихъ общественныхъ ыоментовъ. Отъ Алеко до Онѣгина совершался въ самосознаніи пе
реходъ отъ безсодержательныхъ грёзъ и «безыменныхъ страданій къ-явленіямъ русской действитель
ности: «другіе дни—другіе сны» (Отрывокъ изъ Путешествія Онѣгина). Онѣгины были на Руси выраженіемъ знаменательнаго времени въ жизни нашего просвѣщеннаго общества; Татьяна—такое же живое лицо. Далѣе русская современность распахнула двери въ прошлое, обязывающее всякаго, кто созналъ исто
рическое назначеніе своего народа. Въ нашихъ дворянскихъ семьяхъ, несмотря на ихъ полуфранцузское воспитаніе, все еще жили родовыя нреданія, преданія не только спеси, но и дѣятельнаго участія въ судьбахъ родной земли. Пушкины ей служили, и
поэта твердо помнилъ свою родословную. Его тянетъ къ русской старинѣ по связи съ настоящимъ: объ этомъ онъ толкуетъ, пишетъ про себя, у него сла
гаются опредѣленные, нѣсколько идеальные взгляды на Петровскую реформу, на культурное, въ англійскомъ смыслѣ, значеніе нашего дворянства, какъ свободнаго руководителя народныхъ силъ. Исторія Карамзина стала для него откровеніемъ древности, раскрыла ея «очарованіе»; позже архивные источники