перлъ создашя, какъ выражались нѣкогда, или, сказать проще, обобщеній частныхъ явленій въ общіе образы; писатель можетъ остановиться на первыхъ конкретныхъ фактахъ, обратившихъ на себя вниманіе, взять своихъ двухъ-трехъ пріятелей, и, произвольно перемѣшавши ихъ качества, написать безъ дальнихъ околичностей романъ изъ нѣсколькихъ ихъ похожденій; можетъ и этого не дѣлать: имѣетъ полный произволъ искажать дѣйствительность, какъ ему вздумается, приго
няя ее къ задуманной идеѣ, даже совсѣмъ обойтись безъ дѣйствительности, выдумать небывалыхъ героевъ изъ своей соб
ственной фантазіи, поставить ихъ въ самую фантастическую обстановку, гдѣ-то между небомъ и землей, и заставить продѣлывать подвиги или преступленія, подобныхъ которымъ вы не сыщете на всемъ земномъ піарѣ, и лишь бы романъ былъ написанъ бойко, не причинялъ зѣвоты, и, что прежде всего и главнѣе всего, въ немъ была бы проведена поучительная тенденція,—и будьте увѣрены, романъ найдетъ своихъ почи
тателей въ томъ лагерѣ, для котораго эта тенденція пріятна.
Въ самомъ дѣлѣ, неужели есть хоть малѣйшій признакъ поэтическаго творчества или блѣдная тѣнь правды жизни въ тѣхъ многочисленныхъ романахъ, которые пишутся словно по заказу для «Русскаго Вѣстника», въ которыхъ непремѣнно должны парадировать растрепанные нигилисты съ различными коварными интригами, съ поддѣлываньемъ векселей, обольщеніемъ дѣвъ и отравленіемъ старцевъ, а рядомъ съ ними благонамѣренные администраторы-патріоты должны разрушать всѣ эти злокозненныя интриги, жениться на оболыценныхъ нигилистами дѣвахъ и при встрѣчахъ съ благодушными крестья
нами получать отъ нихъ хлѣбъ-соль на серебряныхъ блюдахъ. Что представляетъ изъ себя романъ наприм. «На ножахъ»,
г. Лѣскова, какъ не какой-то горячечный бредъ разстроеннаго воображенія, потерявшаго всякое чутье дѣйствительности и дошедшаго до чудовищныхъ галлюцинацій! Не говоря уже о томъ, что въ этомъ романѣ по прихоти фантазіи автора и по тону тенденціи жизнь искажается елико возможно въ своихъ существенныхъ, общихъ явленіяхъ, — авторъ не позаботился,
чтобы читатели, хотя бы въ мелкихъ аксесуарахъ и подробностяхъ, видѣли окружающую ихъ дѣйствительность; дѣйствующія лица говорятъ богъ-вѣсть какимъ страннымъ языкомъ, по
няя ее къ задуманной идеѣ, даже совсѣмъ обойтись безъ дѣйствительности, выдумать небывалыхъ героевъ изъ своей соб
ственной фантазіи, поставить ихъ въ самую фантастическую обстановку, гдѣ-то между небомъ и землей, и заставить продѣлывать подвиги или преступленія, подобныхъ которымъ вы не сыщете на всемъ земномъ піарѣ, и лишь бы романъ былъ написанъ бойко, не причинялъ зѣвоты, и, что прежде всего и главнѣе всего, въ немъ была бы проведена поучительная тенденція,—и будьте увѣрены, романъ найдетъ своихъ почи
тателей въ томъ лагерѣ, для котораго эта тенденція пріятна.
Въ самомъ дѣлѣ, неужели есть хоть малѣйшій признакъ поэтическаго творчества или блѣдная тѣнь правды жизни въ тѣхъ многочисленныхъ романахъ, которые пишутся словно по заказу для «Русскаго Вѣстника», въ которыхъ непремѣнно должны парадировать растрепанные нигилисты съ различными коварными интригами, съ поддѣлываньемъ векселей, обольщеніемъ дѣвъ и отравленіемъ старцевъ, а рядомъ съ ними благонамѣренные администраторы-патріоты должны разрушать всѣ эти злокозненныя интриги, жениться на оболыценныхъ нигилистами дѣвахъ и при встрѣчахъ съ благодушными крестья
нами получать отъ нихъ хлѣбъ-соль на серебряныхъ блюдахъ. Что представляетъ изъ себя романъ наприм. «На ножахъ»,
г. Лѣскова, какъ не какой-то горячечный бредъ разстроеннаго воображенія, потерявшаго всякое чутье дѣйствительности и дошедшаго до чудовищныхъ галлюцинацій! Не говоря уже о томъ, что въ этомъ романѣ по прихоти фантазіи автора и по тону тенденціи жизнь искажается елико возможно въ своихъ существенныхъ, общихъ явленіяхъ, — авторъ не позаботился,
чтобы читатели, хотя бы въ мелкихъ аксесуарахъ и подробностяхъ, видѣли окружающую ихъ дѣйствительность; дѣйствующія лица говорятъ богъ-вѣсть какимъ страннымъ языкомъ, по