ном и многолетнем труде человека. Современный подмосковный пейзаж почти всегда включает в себя и трубу завода или фабрики, полотно или мост железно
дорожного пути, антенны радио, возделанные поля, на которых уже виден трактор, хорошо обработанные сады и огороды. Самые поверхностные экскурсионные на
блюдения говорят, что подмосковный крестьянин носит городское платье, что, встретив его не на с.-х. работе — р поезде, в чайной, трудно определить, крестьянин ли это или рабочий. И вдумчивый экскурсант не будет ограничиваться одними зрительными впечатлениями, он углубит свои демографические наблюдения живым общением и разговором с населением, встречающимся на его пути, и только при этом углубленном подходе перед ним вскроется весь процесс социалистического переустройства подмосковной деревни, весь процесс ломки старого быта и рождение нового; и любая газетная статья, говорящая о строительстве какого-нибудь далекого района СССР, станет яснее и ближе.
Но Подмосковье дает еще один круг наблюдений, уходящих за пределы современности и рисующих про
шлое края. И эти наблюдения отнюдь не оторваны от настоящего.
Маршрут идет по Дмитровскому краю, и деревни кустарей сменяются деревнями земледельцев и обрат
но. Откуда такая чересполосица основных промыслов? Оітвет дает только история. Деревни, где основной про
мысел— земледелие, были в эпоху крепостного правпомещичьи, работали преимущественно на барщине, а деревни с кустарными промыслами веками были монастырскими, были на оброке, и торговые связи монастыря-хозяина открывали им рынки для их изделий.
В поисках за ягодами или грибами экскурсант зашел вглубь леса в районе реки Рузы. И вот он с удивлением видит следы заросших лесом и травой, тя
нущихся по прямой линии возвышений меньше метра шириной, 5—6 см высотой. Это — следы старинных по
левых межей. В XIV—XVI веках этот Рузский район был оживлен большим речным торговым путем на Ве
ликий Новгород, самый большой и торговый тогда город в стране, который стягивал к себе из более южных