4) Право изданія моихъ сочиненій прежнихъ: десяти томовъ и азбуки, прошу моихъ наслѣдниковъ передать обществу, т.-е. отказаться отъ авторскаго права. Но только про
шу объ этомъ, а никакъ не завѣщаю. Сдѣлать это хорошо. Хорошо будетъ это и для васъ,—не сдѣлаете,— это ваше дѣло.
Значить, вы не готовы этого сдѣлать. То, что мои сочиненія продавались эти послѣднія десять лѣтъ, было самымъ тяжелымъ для меня дѣломъ въ жизни.
5) Еще и главное, прошу всѣхъ и близкихъ и дальнихъ не хвалить меня (я знаю, что это будутъ дѣлать, потому что
дѣлали и при жизни самымъ нехорошимъ образомъ), а если уже хотятъ заниматься моими писаніями, то вникнуть въ тѣ мѣста изъ нихъ, въ которыхъ, я знаю, говорила черезъ меня Божья сила, и воспользоваться ими для своей жизни. У меня были времена, когда я чувствовалъ, что становился проводникомъ воли Божіей. Часто я былъ такъ нечистъ, такъ исполненъ страстями личными, что свѣтъ этой истины затемнялся моей темнотой, но все-таки иногда эта истина проходила черезъ меня, и это были счастливѣйшія минуты моей жизни. Дай Богъ, чтобы прохожденіе ихъ черезъ меня не осквернило
этрхъ истинъ, чтобы люди, несмотря на тотъ мелкій, нечистый характеръ, который онѣ получили отъ меня, могли бы питать
ся ими. Въ этомъ только значеніе моихъ писаній. И потому меня можно только бранить за нихъ, а никакъ не хвалить.
Вотъ и все.
(Подпись)
Левъ Николаевичъ просилъ еще написать здѣсь, что Страхова оиъ разумѣлъ Николая Николаевича, теперь умершаго.
il
шу объ этомъ, а никакъ не завѣщаю. Сдѣлать это хорошо. Хорошо будетъ это и для васъ,—не сдѣлаете,— это ваше дѣло.
Значить, вы не готовы этого сдѣлать. То, что мои сочиненія продавались эти послѣднія десять лѣтъ, было самымъ тяжелымъ для меня дѣломъ въ жизни.
5) Еще и главное, прошу всѣхъ и близкихъ и дальнихъ не хвалить меня (я знаю, что это будутъ дѣлать, потому что
дѣлали и при жизни самымъ нехорошимъ образомъ), а если уже хотятъ заниматься моими писаніями, то вникнуть въ тѣ мѣста изъ нихъ, въ которыхъ, я знаю, говорила черезъ меня Божья сила, и воспользоваться ими для своей жизни. У меня были времена, когда я чувствовалъ, что становился проводникомъ воли Божіей. Часто я былъ такъ нечистъ, такъ исполненъ страстями личными, что свѣтъ этой истины затемнялся моей темнотой, но все-таки иногда эта истина проходила черезъ меня, и это были счастливѣйшія минуты моей жизни. Дай Богъ, чтобы прохожденіе ихъ черезъ меня не осквернило
этрхъ истинъ, чтобы люди, несмотря на тотъ мелкій, нечистый характеръ, который онѣ получили отъ меня, могли бы питать
ся ими. Въ этомъ только значеніе моихъ писаній. И потому меня можно только бранить за нихъ, а никакъ не хвалить.
Вотъ и все.
(Подпись)
Левъ Николаевичъ просилъ еще написать здѣсь, что Страхова оиъ разумѣлъ Николая Николаевича, теперь умершаго.
il