Это настроеніе, не вполнѣ покинувшее насъ и Вѣ настоящее время, было пламеннымъ порывомъ къ небу, полнымъ скептицизмомъ но отношенію къ землѣ.
Въ тысячный разъ въ минуту отчаянія общество, охваченное страстной жаждой вѣры, вопіяло къ небу, и въ тысячный разъ небо обмануло его ожиданія. „А что я«е дѣлаетъ Богъ? Неужели и Онъ спитъ на своемъ облакѣ? — спрашиваетъ одинъ изъ героевъ Мирбо въ минуту страшнаго отчаянія, когда его ду
ша разрывалась отъ терзающихъ ее сомнѣній, когда онъ звалъ епископа, звалъ всѣхъ, кого могъ, чтобы они объяснили ему мучительный разладъ между ви
димой дѣйствительностью и запросами его духа. Да,
Богъ спитъ на своемъ облакѣ. „Онъ занятъ небомъ, не землей . Онъ не видитъ потоковъ слезъ и крови, заливающихъ землю. Пережитый нами періодъ былъ новымъ взрывомъ безплодной надежды отыскать въ небесахъ отвѣта на тяжелые вопросы, вставшіе передъ русскимъ обществомъ. Земля обманула, собственныхъ
силъ оказалось недостаточно, и мы устремились къ небу. Вотъ почему такъ ягадно набрасывалась читаю
щая публика на всякаго новаго пророка, даже самаго незамысловатаго. Спросъ родитъ предложеніе. Этотъ законъ въ области „духовиыхъ“ явленій дѣйствуетъ такъ же непреложно, какъ и въ области матеріальной.
Религіи, изобрѣтаемыя чуткими къ запросамъ книжнаго рынка „пророками1 , имѣли свой кратковременный успѣхъ, не въ силу своей глубины или внутрен
ней цѣнности, а въ силу того, что скептическій антирелигіозный умъ современнаго общества хотѣлъ при
нудить себя къ вѣрѣ, хотѣлъ убѣдить себя самого, что онъ способенъ возродить то, что безнадеясно разрушено столѣтіемъ научной и соціальной работы.
Эти попытки кончились. Мы, кажется, начинаемъ понимать, что этотъ вопль, обращенный къ небу, не былъ услышанъ тамъ, въ высотахъ. И какъ ни малы наши собственный силы, мы, кажется, начинаемъ снова
Въ тысячный разъ въ минуту отчаянія общество, охваченное страстной жаждой вѣры, вопіяло къ небу, и въ тысячный разъ небо обмануло его ожиданія. „А что я«е дѣлаетъ Богъ? Неужели и Онъ спитъ на своемъ облакѣ? — спрашиваетъ одинъ изъ героевъ Мирбо въ минуту страшнаго отчаянія, когда его ду
ша разрывалась отъ терзающихъ ее сомнѣній, когда онъ звалъ епископа, звалъ всѣхъ, кого могъ, чтобы они объяснили ему мучительный разладъ между ви
димой дѣйствительностью и запросами его духа. Да,
Богъ спитъ на своемъ облакѣ. „Онъ занятъ небомъ, не землей . Онъ не видитъ потоковъ слезъ и крови, заливающихъ землю. Пережитый нами періодъ былъ новымъ взрывомъ безплодной надежды отыскать въ небесахъ отвѣта на тяжелые вопросы, вставшіе передъ русскимъ обществомъ. Земля обманула, собственныхъ
силъ оказалось недостаточно, и мы устремились къ небу. Вотъ почему такъ ягадно набрасывалась читаю
щая публика на всякаго новаго пророка, даже самаго незамысловатаго. Спросъ родитъ предложеніе. Этотъ законъ въ области „духовиыхъ“ явленій дѣйствуетъ такъ же непреложно, какъ и въ области матеріальной.
Религіи, изобрѣтаемыя чуткими къ запросамъ книжнаго рынка „пророками1 , имѣли свой кратковременный успѣхъ, не въ силу своей глубины или внутрен
ней цѣнности, а въ силу того, что скептическій антирелигіозный умъ современнаго общества хотѣлъ при
нудить себя къ вѣрѣ, хотѣлъ убѣдить себя самого, что онъ способенъ возродить то, что безнадеясно разрушено столѣтіемъ научной и соціальной работы.
Эти попытки кончились. Мы, кажется, начинаемъ понимать, что этотъ вопль, обращенный къ небу, не былъ услышанъ тамъ, въ высотахъ. И какъ ни малы наши собственный силы, мы, кажется, начинаемъ снова