„БУКЕТ МОЕЙ БАБУШКИ

2-й акт.
Во всяком случае, это очень шаловливая бабушка — та, которая презентовала Мюзик-Холлу свой «Букет». Едва-ли не из тех бабушек, которые любят вспоминать:
«... Ух пожить умела я! Где ты, юность знойная, Ручка моя белая,
Ножка моя стройная?..».
Самых «элегантных» аттракционов она понапихала в свой «Букет бабушки» столько, что зритель остается ими сыт «погорло»( как говорится в одной пьесе). Зритель покорный, согласный на то, чтобы действующие лица вместо соб
ственных честных советских ног пользовались услугами необычайно громоздкого железного соо
ружения. Зритель — ребенок, позволяющий Грил
лю убедить себя, что вот этот персонаж (которого играет Борисов) сейчас чудесным образом пре
вратится в Борисова. «Тонкий» зритель, который сумеет оценить изящество и грацию такого, например, куплетца:
«Быть крестьянину в беде, Коль не достанет он бидэ»...
И, наконец, зритель великодушный, — который наизусть успел заучить ажуры и контуры всех тридцати мюзик-холеных девушек, и все-таки продолжает вежливо елозить по ним рассеянны
ми и скучающими глазами, который ничего не понимая в представлении и бичуя, в порядке са
мокритики, свою недогадливость («При чем тут букет? И где бабушка?»), принимает вину на себя и себя самого обзывает дураком...
На что «бабушка» злоупотребила воспоминаниями той далекой поры, когда она была барыш
ней (в самом деле, кто такой был Вертинский? Иза Кремер?) — это еще с полбеды. У этой быв
шей барышни бывает и другое лицо, когда она стоит в очереди, когда возвращается с базара... И тогда она становится ехидной и препротивной старушенкой.
Она способна втечение трех часов скулить о том, что в кооперативе нет мыла. На все лады, в десятке вариантов она будет изливать по этому поводу свою «мировую скорбь». Тут всем попа
дет: и «хаму»-рабочему, поставленному во главе такого деликатного дела, как парфюмерия, и «мужику», который, несмотря на свое комсомольство, остался «свинья-свиньей»...
— Да, — ядовито улыбается бабушка, — «онивезде суют свою идеологию. Так «они» скоро превратят свои магазины Тэжэ в грязные мо
скательные лавченки... Грубые люди! Все, до чего ни коснуться они с своей идеологией, сейчас же запакостят!..
И вот этим своим мелочным, обывательским злопыхательством, этой старушечьей глупой и беззубой злостью бабушка продушила свой «Букет» с какой-то нарочитой заботливостью...
широко распространенного смешения двух понятий: самокритики и сатиры. Это же совершенно разные методы и подходы! Самокритика объективно констатирует:
— Зав Петров и партсановник Иванов срывают наше строительство, — к ответу этих дураков и предателей!

А сатира подхихикивает:

— Дурацкое и предательское само ваше строительство, — и все то вы Петровы да Ивановы!
В тысячи первый раз: самокритика — это наше внутреннее дело, и она действительно «нам нужна», но никакой «самосатиры» не могло и не может в природе существовать... Потому, что в тысячу второй раз: сатира есть удар по государственности или общественности чужого класса!
Сатирику — наплевать на то, что дефицитность некоторых товаров проистекает от важных, слож
ных объективных причин. В данном печальном случае с «Букетом», — что, собственно, смеш
ного в том, что советское государство, вынужденное вкладывать колоссальные средства в индустриализацию и до последних пределов сокращать импорт (активный баланс!), ощущает недо
статок в некоторых видах сырья? Это сюжет для смеха, издевательства, для сатиры нашего мас
сового врага! Это он, шут гороховый, паясничает около наших затруднений и злорадно торжествует:
— Ага, мыльца-то и нет!.. Где уж вам, головотяпам, государством управлять?..
Но авторы «Букета», читающие, надо полагать, газеты, и политически грамотные люди — они-то чего «обрадовались»?!
Мюзик-Холл «Букет моей бабушки
«Букет моей бабушки
Борисов и Грилль
мыла — «Букет моей бабушки»), и принимать по этому поводу на протяжении трех часов ряд поз — одна язвительнее другой! Вот уж подлинно — «коленкоровых манишек беспощадный Ювенал» !..
В результате — наши-горе-сатирики, обрушившиеся на мещанство и выпирающее из современ
ности «бабушкинство», сами обернулись и «бабушками», и обывателями. Это же было зрелище для ботов, когда талантливый в своем жанре Смирнов-Сокольский эдаким «демоном» забирал
ся на какую-то вышку и строил «сар-р-ркастические» улыбки по адресу бичуемых «мещан»...
Смирнов-Сокольский, как «пророк», как «учитель жизни» — вот сюжет в жанре Смирного-Сокольского (кстати — была бы дань и самокритике)!..
Скука и недоумение не покидают зрителя на всем протяжении этого нескладного спектакля. Чего стоит один эпизод, когда Грилль и Смирнов
Сокольский — ни капельки не актеры — вдруг начинают «играть»: от «Букета» потянуло домашним спектаклем.
Эта вот атмосфера домашнего спектакля очень характерна для всей провалившейся премьеры Мюзик-Холла, несмотря на ее убогую роскошь. И странное впечатление производит опубликован
ное в печати письмо авторов «Букета» — хочется возразить: «но ведь когда все там у вас происходило «по-домашнему», почему вы там не протестовали??
В. БЛЮМ
30 герлс

МЮЗИК-ХОЛЛ

***
И какая бесвкусица — прицепиться к малюсенькому чепуховому фактику, с которого за глаза — трех строк в хронике курьезов (название

***

В чем дело? Мы отлично знаем всех трех авторов этого злополучного обозрения: Смирнов- Сокольский не из породы Пильняков, Пессимист ни в каком родстве с Булгаковым не состоит, Гутман ни в явных, ни в тайных Гизетти не ходил.
Однако, из «Букета моей бабушки» получилось точь в точь все вышеозначенное. Получилось нечто весьма мещанское и антисоветское, контр
революционно брюзжащее. Этого ли мы хотели? Не хотели, конечно, — но пали жертвой довольно