„МАЙСКАЯ НОЧЬ“

(Студия им. Станиславского)
Проблема сценического воплощения русской оперной литературы всегда была и остается одной из труднейших и важных Для нас театральных проблем. Наш старый оперный театр не умел, да и теперь не умеет разрешить этой проблемы (ссылка на якобы «несценичность» большинства русских опер служит обычно здесь «оправдани
ем»). Вот почему с живым интересом шли мы на спектакль «Майской ночи» Римского-Корсакова в
Студии Станиславского, взявшего за последнее время определенный «русский курс» в своей оперной работе.
Эта постановка, однако, не принесла ничего нового по сравнению с прежними оперными рабо
тами Станиславского. Больше того. Когда смотришь сейчас «Майскую ночь» просто удивляешься, как быстро выработались у режиссера извест
ные штампы, как навсегда установившиеся приемы. «Онегин» и «Тайный брак» старика Чимароза, «Царская невеста» и «Богема» и сейчас вот «Майская ночь» поставлены все — в основе— по одному принципу, по одной готовой «системе». Система эта в основной своем виде — укладывает
ся целиком в положение: оперный спектакль— есть обычный драматический спектакль на музыке, роль которой в опере сводится у Станислав
ского к своего рода кино-иллюстрации: так же, как в кино, музыка должна создавать «настрое
ние». Во-вторых, она должна ритмически иллю
стрировать сценические движения. Но по иронии
судьбы — русская опера зиждилась всегда как раз на прямо-противоположных оперной системе Ста
ниславского основаниях. Опера «прежде всего— как это всегда подчеркивал Римский-Корсаков — произведение музыкальное». В большинстве рус
ских опер литературный сюжет всегда был только основной «канвой», а зачастую только «поводом» к созданию оперы — музыкального произведения. Лучшим примером в этом отношении может служить та же «Майская ночь». Литератур
ный сюжет в «Майской ночи» сведен до миниму
ма: Левко любит Ганну. С помощью «нечистой силы» Левко удается надуть своего отца, не со
глашающегося на брак с Ганной. Ловко женится на своей возлюбленной — вот собственно, драматический «костяк» сюжета «Майской ночи». Бытовой комический эпизод — шалости парубков с
Головой составляют второй ее сюжетный момент— и все. Станиславский внес относительно много нового и свежего в трактовку этого драматиче
ского сюжета (относительно, ибо все это ново и
свежо лишь в сравнении со старыми оперными постановками «Майской ночи»). Но это новое — не по существу: оно не касается, не раскрывает главного (в «Майской ночи» таящегося в ее музы
ке — ее любовного лирического пафоса, ее напряженно-излучающейся песенности. Пьяный Кале
ник может еще чаще падать, чем это делает он сейчас, парни могут лазить по крышам еще бо
лее рьяно и ловко, режиссер может придумать еще более забавные происшествия со свояченицей и паном Головой, но все это неминуемо бу
дет лишь скользить по поверхности, составлять лишь чисто внешние «украшения» в спектакле, не изменяя, не касаясь сердцевины, главного содержания «Майской ночи» так же, как иллюстрации сценическими движениями отдельных рит
мических и метрических моментов музыки — не создадут в спектакле его внутреннего, пульсирующего ритма.
Об этих крайне-неудачных «отражениях» на сцене всяких музыкальных отыгрышей и т. п. уже говорилось в нашей прессе. Примеры подоб
ных «зеркальных отображений» можно бы было указать и в «Майской ночи» (чего стоит в этом отношении дуэт Левко и Ганны, ритмическое «обыгрывание» воза и окна, вязание венков к 1-й действии, «семейные объяснения» свояченицы о Головой и т. д., и т. д.). Нам хотелось отметить другое. По мысли режиссера это следование ритмическим узорам музыки должно быть незаметным для публики, скрытым ритмом всего спектакля, обеспечивающим единство всей музыкально-драматической композиции. Но «отметки» спе
циальными телодвижениями всех мельчайших ритмических музыкальных фигурок, их навязчи
вая «акцентировка» — ее при всем желании не
льзя не видеть в спектакле — приводит как раз к обратным результатам: вся «механика» спек
такля, все белые нитки, связывающие отдельные кусочки, эпизоды и сцены — оказываются нескрытыми, а наоборот — выпяченными, на виду у всех. Виноваты в этом отчасти и актеры, в «Май
ской ночи» еще чувствующие себя на сцене несамостоятельными и связанными, но, конечно, лишь отчасти, ибо здесь основная погрешность всей режиссерской системы.
Как несомненное достижение спектакля нужно отметить, что поют в «Майской ночи» гораздо лучше, чем в прежних постановках Студии. Смирнов (Левко), Головина (Ганна), Панчехин (писарь) — вполне законченные, прекрасные пев
цы. Силен в вокальном отношении и почти весь остальной состав: свояченица (Росницкая), Винокур(Лоран), Каленик (Бушуев).
Дирижер Сук, как всегда, красочно и ритмически крепко проводит весь спектакль, злоупотребляя лишь «медной» звучностью и моментами совершенно заглушая сцену.
Таковы итоги новой постановки Станиславского. Русской опертой проблемы оперная система Станиславского отнюдь не разрешает.
Русская опера, ждет своего воплощения на
сцене, ждет еще своего режиссера. М .ГРИНБЕРГ
с человека. Сделать это будет легко, если театры возьмут обслуживание гардеробов на себя, а не будут сдавать их артелям. В случае же невоз
можности для театра взять такое обслуживание на себя, можно сдать гардеробы коллективам
безработных при МБТ, с которыми легко будет сговориться о низкой плате. П. ЮГОВ
БЕСПЛАТНОЕ ЛИБРЕТТО.
Когда смотришь оперу, а особенно балет, без либретто обойтись трудно. Театральные программы не всегда доступны посетителю театра, ибо цена наших журналов 20—30 копеек. Это дорого. Необходимо снизить цены журналов до 10 копеек. Еще лучше было бы при входе в зал, или при продаже балетов выдавать бесплатно листок с либретто. При массовом изготовлении такие ли
стки обойдутся театру недорого, но их введение значительно упростит для рядового зрителя вос
приятие действия. Кроме того, такие либретто несомненно повысят интерес рабочего к балету, который ему еще далек и малопонятен. В. Р—Н
ПРИЕМ В РЕДАКЦИИ
Ответственный секретарь В. А. Павлов—
вторник, среда, четверг, от 3 до 5 ч. Секретарь редакции М. И. Ильин — ежедневно от 2 до 5 ч.