Крупповские администраторы с восторгом рассказывают о его опытности и познаниях в деле; о том, как знает он степь и как любит овец. Они утверждают, что не бывает таких случаев, чтобы Пишванов терялся и не находил бы нужного выхода. Если жара слишком беспокоит овцу, если степь слишком выгорела, если корм и питье потеряли нужные свойства, Пишванов знает что делать. Он знает, когда и куда отвести овечью отару, как ободрить ее и не дать ей поддаться тяжкому овечьему унынью.
Линейка плавно катилась вдоль балки, приближаясь к зимней овечьей стоянке. Между нами шел спор о том, какого рода полевое хозяйство следует концессии предпочесть, какие полевые куль
туры пригодны и какие непригодны в условиях Сальского округа. Подъезжая к колодцу, сопровождавший нас агроном оборвал наш спор.
— Все эти научные доводы мало имеют значения в степной обстановке. Послушайте, что скажет этот человек, — он указал на Пишванова, — который родился в здешней степи, вероятно, умрет в ней и знает ее так, как никогда не будут ее знать никакие агрономы.
Перейдя с немецкого языка на русский, он обратился к Пишванову. — Скажите, пожалуйста, что стали бы вы делать, как повели бы хозяйство, если бы вам отдали в полное распоряжение и в полную собственность всю концессию, со всеми ее землями?
Обветренное лицо старого степного хищника, ныне мирного пастыря немецких овец, озарилось лукавой улыбкой. Он ни на мгновение не задумался, как будто бы ждал этого вопроса и успел давно обдумать его, стоя у колодца и дожидаясь своих овец.
— Я бы бросил все эти глупости, — сказал он, указывая рукой в том направлении, где находились пять тысяч гектаров, обработанных Крупном.
— Я бы продал все машины и весь инвентарь и купил бы на вырученные деньги овец. Через несколько лет я бы был богаче самого Круппа.
Он подмигнул, помолчал с минуту и прибавил серьезно, почти торжественно.
— В степи овцы — это богатство, все остальное — ничего. До войны мы содержали большие табуны лошадей. Невыгодное было дело, и нас принуждали к нему. Степные участки отводили только тем, кто водил лошадей. Но овцы покрывали всякий убыток. Они оправдывали все — и себя и лошадей. Они смогут оправдать даже крупповскую концессию. Кроме овец в степи ничего нс приносит дохода.
Крупповская компания полностью усвоила эту примитивную пишвановскую мудрость, основанную, конечно, на глубоком знании степи и степных обстоятельств. После нескольких лет неудачной борьбы с суровой и непреклонной природой, концессионный план в корне перестроен. В основу его вместо полевых культур положено овцеводство. В настоящее время эта часть концессионного