Я читал этот стих громко, упиваясь.
Случайно присутствовавший студент рассказал:
— Да, Шенгели профессор первый год. Лекции начал недавно. Вбежал по лестнице, спросив у швейцара, где здесь лекториум? (Отдыхать, что ли?) Лекториума не нашлось, и Шенгели прошел прямо на лекцию. Сидят пять человек. — Вы будете заниматься? — Нет.
— А вы?
— Я не здешний. — А вы?
— Я к знакомым зашла. — А вы?
— Я уже все это знаю.
И только пятая, „толсторожая Маня“, как охарактеризовал ее студент, решила заниматься и стала изображать аудиторию.
— А зачем стихи „толсторожей Маньке“? — меланхолически резюмировал студент.
В результате обучения литературе такими профессорами литературная квалификация нестерпимо понижается.
Так — наши книжные магазины в числе астрономической литературы к солнечному затмению выставили на видном витринном месте „Луну с правой стороны Малашкина.
Стихи тоже странные пишут. Товарищ Малахов передал через меня Асееву книгу стихов „Песни у перевоза . Когда я вижу книгу — нет Асеева, когда есть Асеев — нет книги. Пока что книга живет у меня. Жалко мне Асеева — краду у него веселые минуты, а в книге есть что почитать. Например:
Никогда, похоже, не забудешь Черные ресницы впереди...
Впереди? Это что ж, в отличие от ресниц сзади? Или:
И всю ночь гудящие антенны, Припадая, бились надо мной...
Заявите в „Радиосвязь !
Вот ночной сторож в магазине „Спортснабжение и тот нашел лучшее применение антеннам. Сторож этот сидит в аршинном стек
лянном ящике, на Кузнецком, между первой и второй входными дверьми.
На ушах радиоуши. Сейчас два часа ночи.
Должно быть, часы Вестминстерского аббатства слушает. А может, шимми из Берлина. (В. М.)
В „Правде и в целом ряде журналов равномерно распределенно
печатается „Жизнь Самгина .