дняшнюю аудиторию. Сегодняшняя аудитория вам романса не закажет.
И. Уткин. Но если, вновь бушуя, Придет пора зари,— Любимая!
Прошу я,
Гитару подари! (стр. 30).
Автор. Вот видите, к чему приводит установка на чувствительность. Вы до „гитары“ доехали.
И. Уткин. Интимная гитара,
Ты трогаешь меня (стр. 27). Автор. И еще — до „интимной !
И. Уткин. Спой же песню, дорогая,
Про счастливую любовь!., (стр. 71).
Автор. Это — настоящее разоружение. И как бы т. Луначарский (ни уверял, что такие стихи знаменуют „благоуханную весну новой мирной культуры , — стихи злоупотребляют своим нейтралитетом.
И. Уткин. Ах, бедная мать,
Ах, добрая мать,
Кого нам любить?
Кого проклинать? (стр. 60).
Автор. Все это вещи одного порядка. Станковая лирика, в отношении конкретного заказа, сегодня свободна от заявок и отказывается работать на срок. Она требует высокой архаики и привыкла иметь дело с группой весьма условных предметов.
Характерно, что даже „Песня бодрости у вас звучит, как песня чужой бодрости: Полежаева, Языкова, Подолинского. Проверяя себя на этих поэтах, вы консервируете в своих стихах язык прошлого. В эту песню, если взять ее словарно, могут уместиться очень далекие предки.
Такие песни пишутся не по определенному общественному адресу (ничего специфически советского в них нет), а от случая к случаю. От Случевского к Фофанову.
В частности, критик Лежнев пленился в вашей поэзии молодостью, которая будто бы нарядна и декоративна, и образами —
пышные! Но это сомнительная похвала. „Золото, бронза, медь — это хорошо для Большого театра, а не для молодости.
Горе от романтики
Все неблагополучные семьи, как известно, неблагополучны поразному. В этом смысле Эдуард Багрицкий („Югозапад , изд. „Зиф , 103 стр., 1928 г.), в отличие от Орешина или Уткина, „неблагополучен по романтизму, совершенно безудержному и бес
И. Уткин. Но если, вновь бушуя, Придет пора зари,— Любимая!
Прошу я,
Гитару подари! (стр. 30).
Автор. Вот видите, к чему приводит установка на чувствительность. Вы до „гитары“ доехали.
И. Уткин. Интимная гитара,
Ты трогаешь меня (стр. 27). Автор. И еще — до „интимной !
И. Уткин. Спой же песню, дорогая,
Про счастливую любовь!., (стр. 71).
Автор. Это — настоящее разоружение. И как бы т. Луначарский (ни уверял, что такие стихи знаменуют „благоуханную весну новой мирной культуры , — стихи злоупотребляют своим нейтралитетом.
И. Уткин. Ах, бедная мать,
Ах, добрая мать,
Кого нам любить?
Кого проклинать? (стр. 60).
Автор. Все это вещи одного порядка. Станковая лирика, в отношении конкретного заказа, сегодня свободна от заявок и отказывается работать на срок. Она требует высокой архаики и привыкла иметь дело с группой весьма условных предметов.
Характерно, что даже „Песня бодрости у вас звучит, как песня чужой бодрости: Полежаева, Языкова, Подолинского. Проверяя себя на этих поэтах, вы консервируете в своих стихах язык прошлого. В эту песню, если взять ее словарно, могут уместиться очень далекие предки.
Такие песни пишутся не по определенному общественному адресу (ничего специфически советского в них нет), а от случая к случаю. От Случевского к Фофанову.
В частности, критик Лежнев пленился в вашей поэзии молодостью, которая будто бы нарядна и декоративна, и образами —
пышные! Но это сомнительная похвала. „Золото, бронза, медь — это хорошо для Большого театра, а не для молодости.
Горе от романтики
Все неблагополучные семьи, как известно, неблагополучны поразному. В этом смысле Эдуард Багрицкий („Югозапад , изд. „Зиф , 103 стр., 1928 г.), в отличие от Орешина или Уткина, „неблагополучен по романтизму, совершенно безудержному и бес