О Булгарине
Мы знаем его по борьбе с Пушкиным, по борьбе с аристократией, во имя массового читателя.
Докладная записка Ф. Булгарина генералу Потапову вещь умная. В ней хорошо характеризован читатель из среднего и „низшего состояния
Сам Булгарин не был плебей. По справке Санкт-Петербургского губернатора Кутузова: „Подпоручик Фадей Булгарин из дворян Минской губернии: за отцом его 750 душ крестьян мужского пола“. (Справка от 9 мая 1826 года.)
В 1832 году барон Розен писал Шевыреву: „Сказывал ли вам Пушкин, что Булгарин добивается княжеского достоинства? Он утверждает, что он князь Скандерберг Буггарн“.
Но, конечно, происхождение Булгарина и его претензии не определяют класс, который он обслуживал.
Родовитость аристократа Пушкина условна и литературна. О ней без уважения говорит Вяземский, настоящий аристократ: Ганнибал — негр, больное место для аристократизма, с трудом исправляемое экзотикой.
Аристократизм Пушкина связан с биографией Байрона, и является частью его литературного облика.
Геральдический лев Пушкина совсем молоденький. Привел в порядок русскую геральдику Павел I.
Русские бояре гербов не имели. Ставили как свою печать случайные оттиски разных камней. Не всегда были поняты и эти от
тиски. Так, например, птичка с фалусом обратилась впоследствии в птичку на пушке и стала гербом Смоленской губернии. (В. Ш.)
Когда мы ездили с Маяковским по провинции с лекциями и чтением стихов, меня поразило единообразие подаваемых слушате
лями записок. В Туле и в Курске, в Киеве и в Харькове записки были до того похожи, что будто бы они писались одними и теми же людьми, переезжавшими из города в город вместе с нами. Де
лились записки на сочувствующие, недоумевающие и враждебные. Но помимо отношения публики к нам, самый стиль записок был до того повторен в своем синтаксическом и смысловом трафарете, что, казалось, бежит за нами многократное эхо, или записки пи
саны в одном месте на гектографе. В них до того выпукло встала передо мной значимость социального факта, что как будто я начал видеть распространяемость мышлевых волн одинаковой длины, вос
принимающих откуда-то извне одинаковой силы раздражение. Это замечательно по наглядности выявления общественного мышления, в котором явление распространяется, как волна плоской поверхности.
Брик еще подметил наличие социального факта в движении прогуливающихся толп центральных улиц. Как до войны и революции ходили по определенному (не необходимостью) маршруту:
Мы знаем его по борьбе с Пушкиным, по борьбе с аристократией, во имя массового читателя.
Докладная записка Ф. Булгарина генералу Потапову вещь умная. В ней хорошо характеризован читатель из среднего и „низшего состояния
Сам Булгарин не был плебей. По справке Санкт-Петербургского губернатора Кутузова: „Подпоручик Фадей Булгарин из дворян Минской губернии: за отцом его 750 душ крестьян мужского пола“. (Справка от 9 мая 1826 года.)
В 1832 году барон Розен писал Шевыреву: „Сказывал ли вам Пушкин, что Булгарин добивается княжеского достоинства? Он утверждает, что он князь Скандерберг Буггарн“.
Но, конечно, происхождение Булгарина и его претензии не определяют класс, который он обслуживал.
Родовитость аристократа Пушкина условна и литературна. О ней без уважения говорит Вяземский, настоящий аристократ: Ганнибал — негр, больное место для аристократизма, с трудом исправляемое экзотикой.
Аристократизм Пушкина связан с биографией Байрона, и является частью его литературного облика.
Геральдический лев Пушкина совсем молоденький. Привел в порядок русскую геральдику Павел I.
Русские бояре гербов не имели. Ставили как свою печать случайные оттиски разных камней. Не всегда были поняты и эти от
тиски. Так, например, птичка с фалусом обратилась впоследствии в птичку на пушке и стала гербом Смоленской губернии. (В. Ш.)
Когда мы ездили с Маяковским по провинции с лекциями и чтением стихов, меня поразило единообразие подаваемых слушате
лями записок. В Туле и в Курске, в Киеве и в Харькове записки были до того похожи, что будто бы они писались одними и теми же людьми, переезжавшими из города в город вместе с нами. Де
лились записки на сочувствующие, недоумевающие и враждебные. Но помимо отношения публики к нам, самый стиль записок был до того повторен в своем синтаксическом и смысловом трафарете, что, казалось, бежит за нами многократное эхо, или записки пи
саны в одном месте на гектографе. В них до того выпукло встала передо мной значимость социального факта, что как будто я начал видеть распространяемость мышлевых волн одинаковой длины, вос
принимающих откуда-то извне одинаковой силы раздражение. Это замечательно по наглядности выявления общественного мышления, в котором явление распространяется, как волна плоской поверхности.
Брик еще подметил наличие социального факта в движении прогуливающихся толп центральных улиц. Как до войны и революции ходили по определенному (не необходимостью) маршруту: