аттестованъ, какъ человѣкъ способный къ рѣшительнымъ дѣйствіямъ, но указывала на то, что онъ не русскаго происхожденія: по однимъ свѣдѣніямъ—германецъ, по другимъ—финнъ, во всякомъ случаѣ не православный.

Нельзя не признать, что положеніе Куропат

кина во время всѣхъ этихъ перемѣнъ должно было быть не легкое: хотя и были сообщены всѣ мотивы формированія вто

рой манджурской арміи, и хотя онъ назывался единственнымъ командующимъ манджурскихъ войскъ,

тѣмъ не менѣе дѣятельность его одного не была признана достаточной; впрочемъ, послѣдующія распоряженія должны были успокоить его. Назначеніе Гриппенберга Ку

ропаткинъ, по крайней мѣрѣ, по наружности, встрѣтилъ весьма сочувственно, онъ поздравилъ его съ этимъ назначеніемъ и въ письмѣ къ нему по этому поводу выражалъ удовольствіе встрѣтиться съ старымъ туркестанскимъ товарищемъ, котораго называлъ даже своимъ учителемъ. Впослѣдствіи мы увидимъ, насколько все

это было искренне.

Формированіе второй манджурской арміи и оставленіе генерала Куропат

кина командующимъ пер

вой, само собою, выдвинуло вопросъ о болѣе опредѣленномъ высшемъ управленіи нашими войсками, находя

щимися тамъ. Присутствіе адмирала Алексѣева на театрѣ войны и его роль главнокомандующаго были совер

шенно невозможны, полу

чалось невѣроятное положеніе, когда морякъ являлся

главнымъ руководителемъ дѣйствій на сушѣ двухъ сухопутныхъ армій и еще при условіи, что всякія коопераціи арміи и флота были совершенно не мыслимы. Адмиралъ Алексѣевъ чувствовалъ, что симпатіи склоняются