Затѣмъ, при видѣ Торезы, обливавшейся слезами: «He плачь, моя дорогая!» сказалъ онъ ей. «Приближается моментъ, котораго я такъ желалъ. Я скоро буду счастливъ». И онъ усадилъ ее подлѣ себя, утѣшая ее нѣжными словами, упрекая себя за то,
что призвалъ ее раздѣлять съ нимъ горькое существованіе, и успокаиваясь въ увѣренности, что не оставляетъ ее безъ поддержки и безъ друзей. Онъ говорилъ о своемъ маленькомъ гувернере; о бѣдныхъ ихъ деревни, которые навѣрно томятся за него; о свадебномъ подаркѣ, предназначенномъ имъ молодой четѣ, бракъ которой онъ устроилъ, о томъ что надо передать ей этотъ подарокъ. Однако, боли его становились все рѣзче и мучительнѣе. Вдругъ онъ встаетъ, въ состояніи невыразимой зкзальтаціи: «Ни одного облачка на небѣ... Видишь ли этотъ необъятный ослѣпительный свѣтъ?... Вотъ Богъ, да, самъ Богъ... Ахъ! я чувствую въ головѣ страшные, потрясяющіе удары... внутренность моя разрывается... Существо существъ!» Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ... Что произошло затѣмъ? Правда
ли,—какъ полагали,— что пистолетъ докончилъ начатое ядомъ? Неужели Руссо забылъ свое прекрасное письмо противъ самоубійства? Считалъ ли онъ себя въ одномъ изъ тѣхъ исключительныхъ положеній, когда человѣкъ получаетъ отъ испытываемаго имъ невыносимаго страданія право распоряжаться своей жизнью? Одна Тереза была свидѣтельницей; а она должна
была отрицать самоубійство изъ опасенія, чтобы не вмѣнили ей его фатальность. Достовѣрно то, что когда прибежали на ея крики, увидели Жанъ-Жака распростертымъ на полу. У него
была глубокая рана въ голове и Тереза была покрыта кровью, брызнувшей изъ чела ея мужа. Несчастнаго подняли: въ десять часовъ утра онъ скончался.
4 іюля его смертные останки были перенесены въ полночь на островъ Тополей. Несколько друзей, въ томъ числе иностранцевъ, молча следовали за гробомъ. Въ воздухе царила тишина; луна освещала похоронную процессію.
Этотъ Тополевый островъ—меланхолическій и темный уголокъ. Окружающіе холмы скрываютъ маленькое озеро, среди котораго онъ лежитъ, озеро неведомое, тихая поверхность котораго никогда не бываетъ волнуема ветромъ. На острове нетъ ничего, кроме травы, тополей и розъ. Тамъ Жанъ-Жакъ Руссо и былъ похороненъ вдали отъ людской суеты и среди цветовъ,
что призвалъ ее раздѣлять съ нимъ горькое существованіе, и успокаиваясь въ увѣренности, что не оставляетъ ее безъ поддержки и безъ друзей. Онъ говорилъ о своемъ маленькомъ гувернере; о бѣдныхъ ихъ деревни, которые навѣрно томятся за него; о свадебномъ подаркѣ, предназначенномъ имъ молодой четѣ, бракъ которой онъ устроилъ, о томъ что надо передать ей этотъ подарокъ. Однако, боли его становились все рѣзче и мучительнѣе. Вдругъ онъ встаетъ, въ состояніи невыразимой зкзальтаціи: «Ни одного облачка на небѣ... Видишь ли этотъ необъятный ослѣпительный свѣтъ?... Вотъ Богъ, да, самъ Богъ... Ахъ! я чувствую въ головѣ страшные, потрясяющіе удары... внутренность моя разрывается... Существо существъ!» Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ... Что произошло затѣмъ? Правда
ли,—какъ полагали,— что пистолетъ докончилъ начатое ядомъ? Неужели Руссо забылъ свое прекрасное письмо противъ самоубійства? Считалъ ли онъ себя въ одномъ изъ тѣхъ исключительныхъ положеній, когда человѣкъ получаетъ отъ испытываемаго имъ невыносимаго страданія право распоряжаться своей жизнью? Одна Тереза была свидѣтельницей; а она должна
была отрицать самоубійство изъ опасенія, чтобы не вмѣнили ей его фатальность. Достовѣрно то, что когда прибежали на ея крики, увидели Жанъ-Жака распростертымъ на полу. У него
была глубокая рана въ голове и Тереза была покрыта кровью, брызнувшей изъ чела ея мужа. Несчастнаго подняли: въ десять часовъ утра онъ скончался.
4 іюля его смертные останки были перенесены въ полночь на островъ Тополей. Несколько друзей, въ томъ числе иностранцевъ, молча следовали за гробомъ. Въ воздухе царила тишина; луна освещала похоронную процессію.
Этотъ Тополевый островъ—меланхолическій и темный уголокъ. Окружающіе холмы скрываютъ маленькое озеро, среди котораго онъ лежитъ, озеро неведомое, тихая поверхность котораго никогда не бываетъ волнуема ветромъ. На острове нетъ ничего, кроме травы, тополей и розъ. Тамъ Жанъ-Жакъ Руссо и былъ похороненъ вдали отъ людской суеты и среди цветовъ,