ВМѣСТО ПРЕДИСЛОВІЯ.
Въ тотъ день 1832 года, когда умеръ въ Парижѣ на улицѣ Гарле, Жанъ Доминикъ Бланки, бывшій членъ Конвента, з затѣмъ, во время
имперіи субпрефектъ, впавшій въ полную неизвѣстность и бѣдность послѣ отставки, можно-бы было, за неимѣніемъ у него движимыхъ и недвижимыхъ благъ, приступить къ описи его духовнаго наслѣдства и болѣе значительныхъ проявленій, его общественной дѣятельности. Если всмотрѣться въ его біографическія замѣтки и старыя бумаги, то можно замѣтить то двойственное наслѣдственное вліяніе, которое проявилось въ потомствѣ старика, опущеннаго тогда въ могилу. Два сына умершаго были къ тому времени уже взрослыми и дѣятельнымн членами общества.
Вдумчивый наблюдатель, способный провидѣть будущее, пришелъ-бы къ непоколебимой увѣренности въ сходствѣ судебъ обоихъ молодыхъ людей отъ самого начала ихъ общественной карьеры съ жизнью ихъ отца. И если существуетъ наслѣдственность душъ и судьбы, такъ примѣромъ ея можно взять обоихъ сыновей Бланка — Адольфа и Огюста, которые въ своей жизни инстинктивно воспроизводятъ судьбу отца. Старшій безъ особаго успѣха занимается научнымъ трудомъ по экономпческнмъ вопросамъ, безъ конца передѣлывая и развивая написанное. Для младшаго-же сочпненіе его отца, подъ заглавіемъ „десятимѣсячная агонія“ о пережитомъ въ тюремпомъ заключеніи 1793 года, какъ-бы предвѣщало, что въ его собственной жизни тюремная агонія продлится цѣлыхъ 40 лѣтъ.
Это двойственное предначертаніе судьбы выражено съ неуклонною ясностью. Предъ нами два жизненныхъ пути. По одному идетъ человѣкъ упорнаго научнаго труда, по другому—революціонный дѣятель.
Въ тотъ день 1832 года, когда умеръ въ Парижѣ на улицѣ Гарле, Жанъ Доминикъ Бланки, бывшій членъ Конвента, з затѣмъ, во время
имперіи субпрефектъ, впавшій въ полную неизвѣстность и бѣдность послѣ отставки, можно-бы было, за неимѣніемъ у него движимыхъ и недвижимыхъ благъ, приступить къ описи его духовнаго наслѣдства и болѣе значительныхъ проявленій, его общественной дѣятельности. Если всмотрѣться въ его біографическія замѣтки и старыя бумаги, то можно замѣтить то двойственное наслѣдственное вліяніе, которое проявилось въ потомствѣ старика, опущеннаго тогда въ могилу. Два сына умершаго были къ тому времени уже взрослыми и дѣятельнымн членами общества.
Вдумчивый наблюдатель, способный провидѣть будущее, пришелъ-бы къ непоколебимой увѣренности въ сходствѣ судебъ обоихъ молодыхъ людей отъ самого начала ихъ общественной карьеры съ жизнью ихъ отца. И если существуетъ наслѣдственность душъ и судьбы, такъ примѣромъ ея можно взять обоихъ сыновей Бланка — Адольфа и Огюста, которые въ своей жизни инстинктивно воспроизводятъ судьбу отца. Старшій безъ особаго успѣха занимается научнымъ трудомъ по экономпческнмъ вопросамъ, безъ конца передѣлывая и развивая написанное. Для младшаго-же сочпненіе его отца, подъ заглавіемъ „десятимѣсячная агонія“ о пережитомъ въ тюремпомъ заключеніи 1793 года, какъ-бы предвѣщало, что въ его собственной жизни тюремная агонія продлится цѣлыхъ 40 лѣтъ.
Это двойственное предначертаніе судьбы выражено съ неуклонною ясностью. Предъ нами два жизненныхъ пути. По одному идетъ человѣкъ упорнаго научнаго труда, по другому—революціонный дѣятель.