этихъ двухъ наиболѣе наглыхъ газетныхъ пасквилянтовъ къ ярымъ революціонерамъ 1).
Какъ бы то ни было, удара, нанесеннаго на Марсовомъ полѣ, оказалось достаточно, чтобы мгновенно перемѣнить положеніе вещей. Скомпрометированныя имена стушевались; многіе изъ писателей, занимавшихъ раньше передовое положеніе, скрылись или обратились въ бѣгствоя Фреронъ предоставилъ про
должать свой листокъ Лабенетту, редактору «Journal du Diable»; Маратъ объявилъ, что онъ перебрался въ новое подземелье, что венсенскія и сенъ-мандскія молочницы взялись распространять его газету, а что касается его самого, то «его отыщутъ только мертвымъ» 2); наконецъ, Этьенъ Дюмонъ изъ Лондона, гдѣ онъ въ то время находился, написалъ Клавьеру, что онъ прекращаетъ сотрудничество въ газетѣ «Le Républicain». Что же ка
сается Камилла, то онъ простился съ публикой въ нумерѣ, правда, грозномъ и полномъ краснорѣчивой горечи, но въ которомъ онъ все-таки признавалъ себя иобѣжденнымъ:
«Nous avions tort, la chose est par trop claire, Et vos fusils ont prouvé cette affaire» 3).
Итакъ, это было полное пораженіе, по крайней мѣрѣ на видъ, пораженіе по всей линіи.
Въ этихъ рѣшительныхъ обстоятельствахъ якобинцы, подобно кордельерамъ, очутившіеся въ числѣ побѣжденныхъ, выказали менѣе мужества, нежели ловкости.
Съ 16-го іюня по поводу петиціи, предложенный Лакло, они увидали себя внезапно покинутыми ихъ тогдашнимъ предсѣдателемъ Бушемъ, обоими секретарями—Саллемъ и Антуаномъ, большинствомъ членовъ комитета корреспонденціи, Ламетами,
Дюпоромъ, Барнавомъ, Гупилемъ де Префельномъ, Дюбуа-Крансе, словомъ, всѣми членами Общества, состоявшими въ Національномъ Собраніи, за исключеніемъ Робеспьера, Петіона, Рёдерера, Корролера, Бюзо, Грегѵара. Это было не простое отступничество,—это былъ расколъ.
1) Révolutions de Paris, № 107. 2) L’ami du peuple, № 624.
3) Révolution de France et des royaumes etc... № 86 и послѣдній. («Мы были неправы,—дѣло слишкомъ очевидное,—и ваши ружья доказали это»).
Рѣшившись воздвигнуть жертвенникъ противъ жертвенника, отступники основали новое общество въ улицѣ Сентъ-Оноре, противъ Вандомской площади, въ огромномъ роскош
Какъ бы то ни было, удара, нанесеннаго на Марсовомъ полѣ, оказалось достаточно, чтобы мгновенно перемѣнить положеніе вещей. Скомпрометированныя имена стушевались; многіе изъ писателей, занимавшихъ раньше передовое положеніе, скрылись или обратились въ бѣгствоя Фреронъ предоставилъ про
должать свой листокъ Лабенетту, редактору «Journal du Diable»; Маратъ объявилъ, что онъ перебрался въ новое подземелье, что венсенскія и сенъ-мандскія молочницы взялись распространять его газету, а что касается его самого, то «его отыщутъ только мертвымъ» 2); наконецъ, Этьенъ Дюмонъ изъ Лондона, гдѣ онъ въ то время находился, написалъ Клавьеру, что онъ прекращаетъ сотрудничество въ газетѣ «Le Républicain». Что же ка
сается Камилла, то онъ простился съ публикой въ нумерѣ, правда, грозномъ и полномъ краснорѣчивой горечи, но въ которомъ онъ все-таки признавалъ себя иобѣжденнымъ:
«Nous avions tort, la chose est par trop claire, Et vos fusils ont prouvé cette affaire» 3).
Итакъ, это было полное пораженіе, по крайней мѣрѣ на видъ, пораженіе по всей линіи.
Въ этихъ рѣшительныхъ обстоятельствахъ якобинцы, подобно кордельерамъ, очутившіеся въ числѣ побѣжденныхъ, выказали менѣе мужества, нежели ловкости.
Съ 16-го іюня по поводу петиціи, предложенный Лакло, они увидали себя внезапно покинутыми ихъ тогдашнимъ предсѣдателемъ Бушемъ, обоими секретарями—Саллемъ и Антуаномъ, большинствомъ членовъ комитета корреспонденціи, Ламетами,
Дюпоромъ, Барнавомъ, Гупилемъ де Префельномъ, Дюбуа-Крансе, словомъ, всѣми членами Общества, состоявшими въ Національномъ Собраніи, за исключеніемъ Робеспьера, Петіона, Рёдерера, Корролера, Бюзо, Грегѵара. Это было не простое отступничество,—это былъ расколъ.
1) Révolutions de Paris, № 107. 2) L’ami du peuple, № 624.
3) Révolution de France et des royaumes etc... № 86 и послѣдній. («Мы были неправы,—дѣло слишкомъ очевидное,—и ваши ружья доказали это»).
Рѣшившись воздвигнуть жертвенникъ противъ жертвенника, отступники основали новое общество въ улицѣ Сентъ-Оноре, противъ Вандомской площади, въ огромномъ роскош