I.
Преданіе о переселеніи славянъ.
Преданіе самое древнее, и едва ли не самое важное во всей лѣтописи, есть преданіе о переселеніи славянъ съ береговъ Дуная въ нынѣшнюю Россію. Событіе это положило зародышъ русскому народу, всей его судьбѣ и, можно ска
зать, опредѣлило съ извѣстной стороны характеръ всей нашей исторіи. Событіе это намъ исторически извѣстно только изъ нашего лѣтописда. Онъ не указываетъ точно времени, когда оно совершилось; для него оно произошло въ такое отда
ленное время, о которомъ онъ никакъ не могъ сдѣлать соображеній на основа
ніи извѣстныхъ ему фактовъ изъ хронографовъ, которые онъ могъ читать, но тѣмъ не менѣе онъ указываете не только самое событіе, но и его причину.
На славянъ напали волохи и овладѣли ихъ Землею; славяне не хогѣли быть въ порабощеніи у насельниковъ, двинулись изъ дунайскихъ странъ къ сѣверу и на
чали заселять западную полосу нынѣшней Европейской Россіи, отъ устья Днѣстра и береговъ черноморскихъ до Ладожскаго озера и до предѣловъ Балтійскаго моря. Способъ, какимъ изложилъ лѣтописецъ это событіе, достоинъ замѣчанія и служить ручательствомъ, что при передачѣ его не участвовалъ вымыселъ не только лица, которое его записало, но даже и того вѣка, къ которому принад
лежало это лицо. Способъ этотъ очень простъ и ограничивается самыми общими чертами, въ какихъ только и могло сохраниться въ памяти многихъ поколѣній слишкомъ древнее событіе, когда уже всѣ его болѣе или менѣе подробный черты, не только дѣйствительныя, но даже и вымышленныя, какими, безъ сомнѣнія, оно изукрашалось прежде, изгладились или, но крайней мѣрѣ, сошли съ своего перво
начальнаго фона и перемѣшались съ чертами другого рода. Что это дѣйствительно древнее преданіе, а не какое-нибудь книжное измышленіе, это подтвер
ждаете для насъ и теперь значеніе Дуная въ поэтическомъ языкѣ народа; имя Дуная извѣстно Руси какъ нарицательное имя большой рѣки; это имя раздается въ хороводныхъ пѣсняхъ, носящихъ несомнѣнные признаки глубокой старины въ пѣсняхъ, распѣваемыхъ одними поколѣніями за другими, на обширномъ пространствѣ и въ такихъ мѣстахъ, о которыхъ утвердительно можно сказать, что ихъ обитатели никогда не имѣли непосредственнаго соприкосновения съ дунайскими странами. Никакъ невозможно предполагать случайная, позднѣйшаго занесенія; отъ эпохи лѣтописца до нашего времени прошло уже почти десять вѣковъ, и въ это долгое время русскій народъ испыталъ слишкомъ много переворотовъ, и, вслѣдствіе разныхъ историческихъ и географическихъ условій, подвергался измѣненіямъ въ своемъ существѣ несравненно болѣе, чѣмъ въ періодъ, прожитый имъ до времени занесенія въ лѣтопись преданія о его первоначальномъ поселеніи на русской почвѣ, какъ бы ни былъ продолжителенъ этотъ періодъ. По
этому не удивительно, что въ настоящее время вмѣстѣ сь пѣснями, въ которыхъ народъ уже безсознательно поете о Дунаѣ, о родинѣ своихъ прародителей, онъ уже не выскажете ясно такого преданія, что эти прародители когда-то поки
нули берега Дупая, убѣгая отъ какихъ-то волоховъ; но въ ХІ-мъ и ХІІ-мъ вѣкѣ это преданіе еще существовало, какъ видно, хотя и тогда уже отъ него
Преданіе о переселеніи славянъ.
Преданіе самое древнее, и едва ли не самое важное во всей лѣтописи, есть преданіе о переселеніи славянъ съ береговъ Дуная въ нынѣшнюю Россію. Событіе это положило зародышъ русскому народу, всей его судьбѣ и, можно ска
зать, опредѣлило съ извѣстной стороны характеръ всей нашей исторіи. Событіе это намъ исторически извѣстно только изъ нашего лѣтописда. Онъ не указываетъ точно времени, когда оно совершилось; для него оно произошло въ такое отда
ленное время, о которомъ онъ никакъ не могъ сдѣлать соображеній на основа
ніи извѣстныхъ ему фактовъ изъ хронографовъ, которые онъ могъ читать, но тѣмъ не менѣе онъ указываете не только самое событіе, но и его причину.
На славянъ напали волохи и овладѣли ихъ Землею; славяне не хогѣли быть въ порабощеніи у насельниковъ, двинулись изъ дунайскихъ странъ къ сѣверу и на
чали заселять западную полосу нынѣшней Европейской Россіи, отъ устья Днѣстра и береговъ черноморскихъ до Ладожскаго озера и до предѣловъ Балтійскаго моря. Способъ, какимъ изложилъ лѣтописецъ это событіе, достоинъ замѣчанія и служить ручательствомъ, что при передачѣ его не участвовалъ вымыселъ не только лица, которое его записало, но даже и того вѣка, къ которому принад
лежало это лицо. Способъ этотъ очень простъ и ограничивается самыми общими чертами, въ какихъ только и могло сохраниться въ памяти многихъ поколѣній слишкомъ древнее событіе, когда уже всѣ его болѣе или менѣе подробный черты, не только дѣйствительныя, но даже и вымышленныя, какими, безъ сомнѣнія, оно изукрашалось прежде, изгладились или, но крайней мѣрѣ, сошли съ своего перво
начальнаго фона и перемѣшались съ чертами другого рода. Что это дѣйствительно древнее преданіе, а не какое-нибудь книжное измышленіе, это подтвер
ждаете для насъ и теперь значеніе Дуная въ поэтическомъ языкѣ народа; имя Дуная извѣстно Руси какъ нарицательное имя большой рѣки; это имя раздается въ хороводныхъ пѣсняхъ, носящихъ несомнѣнные признаки глубокой старины въ пѣсняхъ, распѣваемыхъ одними поколѣніями за другими, на обширномъ пространствѣ и въ такихъ мѣстахъ, о которыхъ утвердительно можно сказать, что ихъ обитатели никогда не имѣли непосредственнаго соприкосновения съ дунайскими странами. Никакъ невозможно предполагать случайная, позднѣйшаго занесенія; отъ эпохи лѣтописца до нашего времени прошло уже почти десять вѣковъ, и въ это долгое время русскій народъ испыталъ слишкомъ много переворотовъ, и, вслѣдствіе разныхъ историческихъ и географическихъ условій, подвергался измѣненіямъ въ своемъ существѣ несравненно болѣе, чѣмъ въ періодъ, прожитый имъ до времени занесенія въ лѣтопись преданія о его первоначальномъ поселеніи на русской почвѣ, какъ бы ни былъ продолжителенъ этотъ періодъ. По
этому не удивительно, что въ настоящее время вмѣстѣ сь пѣснями, въ которыхъ народъ уже безсознательно поете о Дунаѣ, о родинѣ своихъ прародителей, онъ уже не выскажете ясно такого преданія, что эти прародители когда-то поки
нули берега Дупая, убѣгая отъ какихъ-то волоховъ; но въ ХІ-мъ и ХІІ-мъ вѣкѣ это преданіе еще существовало, какъ видно, хотя и тогда уже отъ него