вызывал возмущение и беспокойство далеко за пределами роялистских кругов, так как дело касалось большей частью людей, никогда не игравших политической роли. «Как стадо баранов,—так выразился позднее тогдашний вождь парламентской оппозиции против правящей
партии, не кто иной, как Оливер Кромвель,—как стадо баранов, гнали людей, по 40 чел. в день, на конфискацию их движимого и недвижимого
имущества, при чем решительно никто не мог указать причины, по которой они должны были уплатить хотя бы один шиллинг. У меня и у
многих других болела душа, но мы ничем не могли помочь: в нашем распоряжении оставалось лишь Право обжалования и право отрицательного вотума, которым мы пользовалйсь всякий раз, когда представлялась возможность».
Но с еще большей силою возмущалось чувство справедливости самых широких кругов против продажности, господствовавшей среди большей части парламента. Что касается парламентских вождей, то о них, правда, нельзя сказать ничего порочащего их личную честь: такие люди, как Вэн, Сидней, Мартен виновны лишь в том, что умал
чивали о таких вещах, которые и для них не могли быть тайной.
Большинство же индепендентов-членов парламента все более и более превращалось в клику бесстыдных политических хищников, пользовавшихся своим влиянием для собственного обогащения и для обогащения своих присных. Всем было известно, что многие депутаты, не
имевшие раньше ничего, теперь купались в золоте. Повсюду раздавались жалобы, что члены парламента извлекали личную выгоду из кон
фискаций, так что их доход поднялся в течение нескольких лет до 1.000, 1.500, 2.000 фунтов, республика же получала от этой операции очень мало. Охотно вознаграждали друг друга за мнимые убытки, понесенные на государственной службе, и т. п. Все доходные должности замещались, часто независимо от способностей, членами влиятель
ной клики. Подкуп был в полном ходу. Короче говоря, все было так, как во время пресвитериан.
Приведем несколько фактов, показывающих, как глубоко въелась болезнь. В июне 1651 года депутат лорд Говард, обвиненный в получении взятки от «преступников», был исключен из парламента, оштра
фован на 10.000 фунтов и посажен в Тоуэр. Но вскоре с него сняли штраф, и он был освобожден: повидимому, он знал слишком много.
В связи с одной аферой с морскими призами был допрошен купец Стейнер по поводу писем, в которых он писал из Лондона в Антвер
пен следующее: «Мы подружились здесь со многими влиятельными господами, которые окажут нам поддержку, если дело дойдет до суда». Данное им объяснение было признано совершенно неудовлетворитель
ным; тем не менее он был освобожден через 14 дней, и об этой истории больше ничего не было слышно. Депутату Блэйгреву было предъявле
но официально? обвинение в том, что он брал деньги за назначения на различные должности. Дело было передано в комиссию и там похоронено.
Летом 1652 года была обнаружена подделка билетов государственного казначейства на сумму 115.045 фунтов. Парламент приказал расследовать дело и представить ему отчет. Однако ничего не было
партии, не кто иной, как Оливер Кромвель,—как стадо баранов, гнали людей, по 40 чел. в день, на конфискацию их движимого и недвижимого
имущества, при чем решительно никто не мог указать причины, по которой они должны были уплатить хотя бы один шиллинг. У меня и у
многих других болела душа, но мы ничем не могли помочь: в нашем распоряжении оставалось лишь Право обжалования и право отрицательного вотума, которым мы пользовалйсь всякий раз, когда представлялась возможность».
Но с еще большей силою возмущалось чувство справедливости самых широких кругов против продажности, господствовавшей среди большей части парламента. Что касается парламентских вождей, то о них, правда, нельзя сказать ничего порочащего их личную честь: такие люди, как Вэн, Сидней, Мартен виновны лишь в том, что умал
чивали о таких вещах, которые и для них не могли быть тайной.
Большинство же индепендентов-членов парламента все более и более превращалось в клику бесстыдных политических хищников, пользовавшихся своим влиянием для собственного обогащения и для обогащения своих присных. Всем было известно, что многие депутаты, не
имевшие раньше ничего, теперь купались в золоте. Повсюду раздавались жалобы, что члены парламента извлекали личную выгоду из кон
фискаций, так что их доход поднялся в течение нескольких лет до 1.000, 1.500, 2.000 фунтов, республика же получала от этой операции очень мало. Охотно вознаграждали друг друга за мнимые убытки, понесенные на государственной службе, и т. п. Все доходные должности замещались, часто независимо от способностей, членами влиятель
ной клики. Подкуп был в полном ходу. Короче говоря, все было так, как во время пресвитериан.
Приведем несколько фактов, показывающих, как глубоко въелась болезнь. В июне 1651 года депутат лорд Говард, обвиненный в получении взятки от «преступников», был исключен из парламента, оштра
фован на 10.000 фунтов и посажен в Тоуэр. Но вскоре с него сняли штраф, и он был освобожден: повидимому, он знал слишком много.
В связи с одной аферой с морскими призами был допрошен купец Стейнер по поводу писем, в которых он писал из Лондона в Антвер
пен следующее: «Мы подружились здесь со многими влиятельными господами, которые окажут нам поддержку, если дело дойдет до суда». Данное им объяснение было признано совершенно неудовлетворитель
ным; тем не менее он был освобожден через 14 дней, и об этой истории больше ничего не было слышно. Депутату Блэйгреву было предъявле
но официально? обвинение в том, что он брал деньги за назначения на различные должности. Дело было передано в комиссию и там похоронено.
Летом 1652 года была обнаружена подделка билетов государственного казначейства на сумму 115.045 фунтов. Парламент приказал расследовать дело и представить ему отчет. Однако ничего не было