Авторъ. Да. Какое бывало наслажденіе доставлялъ добытый отъ какого-нибудь обладателя запрещеннаго плода, профессора или иного счастливца, на самое короткое время, опасный томъ какойнибудь исторіи революціи, въ которомъ казалось и заключается самая-το скрываемая истина. Помнишь съ какою жадностью одолѣвали мы въ одну ночь томъ Мишле, Луи Блана, въ четыреста, пятьсотъ страницъ, понимаемый изъ пятаго въ десятое и по не
достаточному знанію языка, и по отсутствію свѣдѣній вообще. Чѣмъ сочиненіе запрещеннѣе тѣмъ казалось истиннѣе.
Пріятелъ. Надо признаться что нашимъ юношескимъ увлеченіямъ не мало содѣйствовало то обстоятельство, что въ литера
турныхъ п профессорскихъ кружкахъ, имѣвшихъ наиболѣе вліянік на молодые умы, эгота, какъ ты называешь, „культъ революціи“, если не во всѣхъ подробностяхъ исиолненія ея программы, то въ ея началахъ, идеяхъ, неотразимо имѣющихъ осуществиться и отдѣлиіь новый міръ отъ стараго, принадлежалъ къ числу основныхъ убѣжденій. Революція включалась въ общее понятіе объ историческомъ прогрессѣ, какъ самая капитальная его часть. Ея начала понимались менѣе опредѣленно, но за то и шире, чѣмъ
такъ называемый начала 89 года. Наше понпманіе революціонныхъ началъ обнимало собою все стремящееся и обѣщающее передѣлать неудовлетворительный существующей порядокъ вещей на новый, непремѣнио лучшій,— свободу во всѣхъ видахъ, борьбу со всякими прптѣсненіямп, изобличеніе злоупотребленій, упичтоженіе предразсудковъ, словомъ, цѣлый винегретъ прогресса, осу
ществить который мѣшаетъ только невѣжество массъ коснѣющихъ и удержпваемыхъ въ предразсудкахъ, а также своекорыстіе людей власть имѣющихъ. Въ какой мѣрѣ въ кружкахъ былъ силенъ этотъ широкій революціонный культа, о томъ свидѣтель
ствуютъ изъ нихъ вышедшіе наши диллетанты всесвѣтной революціи: Герценъ, Огаревъ, съ ихъ изданіями, играющими не малую роль въ печатной исторіи русскаго сбиванья съ толку; наконецъ Бакунинъ, прямо пошедшій дѣлать чужія революціи.
Авторъ, Образованіе у насъ революціоннаго культа съ его оттѣнками—отъ поклоненія идеаламъ до поклоненія практикѣ,—чрезвычайно понятно. Наши литературные и научные руководителипри большихъ конечно познаніяхъ и большей опытности чѣмъ какія мы имѣли,—были по отношенію къ политическимъ вопросамъ, и къ дѣлу революціи въ томъ числѣ, такіе же неопытные
достаточному знанію языка, и по отсутствію свѣдѣній вообще. Чѣмъ сочиненіе запрещеннѣе тѣмъ казалось истиннѣе.
Пріятелъ. Надо признаться что нашимъ юношескимъ увлеченіямъ не мало содѣйствовало то обстоятельство, что въ литера
турныхъ п профессорскихъ кружкахъ, имѣвшихъ наиболѣе вліянік на молодые умы, эгота, какъ ты называешь, „культъ революціи“, если не во всѣхъ подробностяхъ исиолненія ея программы, то въ ея началахъ, идеяхъ, неотразимо имѣющихъ осуществиться и отдѣлиіь новый міръ отъ стараго, принадлежалъ къ числу основныхъ убѣжденій. Революція включалась въ общее понятіе объ историческомъ прогрессѣ, какъ самая капитальная его часть. Ея начала понимались менѣе опредѣленно, но за то и шире, чѣмъ
такъ называемый начала 89 года. Наше понпманіе революціонныхъ началъ обнимало собою все стремящееся и обѣщающее передѣлать неудовлетворительный существующей порядокъ вещей на новый, непремѣнио лучшій,— свободу во всѣхъ видахъ, борьбу со всякими прптѣсненіямп, изобличеніе злоупотребленій, упичтоженіе предразсудковъ, словомъ, цѣлый винегретъ прогресса, осу
ществить который мѣшаетъ только невѣжество массъ коснѣющихъ и удержпваемыхъ въ предразсудкахъ, а также своекорыстіе людей власть имѣющихъ. Въ какой мѣрѣ въ кружкахъ былъ силенъ этотъ широкій революціонный культа, о томъ свидѣтель
ствуютъ изъ нихъ вышедшіе наши диллетанты всесвѣтной революціи: Герценъ, Огаревъ, съ ихъ изданіями, играющими не малую роль въ печатной исторіи русскаго сбиванья съ толку; наконецъ Бакунинъ, прямо пошедшій дѣлать чужія революціи.
Авторъ, Образованіе у насъ революціоннаго культа съ его оттѣнками—отъ поклоненія идеаламъ до поклоненія практикѣ,—чрезвычайно понятно. Наши литературные и научные руководителипри большихъ конечно познаніяхъ и большей опытности чѣмъ какія мы имѣли,—были по отношенію къ политическимъ вопросамъ, и къ дѣлу революціи въ томъ числѣ, такіе же неопытные