мадныхъ реформъ, мы работали надъ ними безъ отдыха... Вы чувствовали необходимость въ реформѣ, хотя бы временной, главнѣйшихъ недо
статковъ уголовнаго кодекса, она была обнародована... Кодексъ гражданскйхъ законовъ уничтожитъ всѣ эти неясные, сложные, противорѣчивые законы... Собраніе завершило трудное дѣло дѣленія королевства, которое одно могло стереть послѣдніе слѣды старыхъ предразсудковъ, замѣнить узкій себялюбивый патріотизмъ истинною любовью къ отчизнѣ... Мы закончимъ наши работы составленіемъ уложенія народнаго обученія и воспитанія, которое поставитъ конституцію подъ охрану грядущихъ поколѣній. Вотъ наши труды, французы, или, скорѣе, ваши труды... Какое почетное наслѣдство оставите вы вашему потомству! Возвыситься до зва
нія гражданина... имѣть доступъ ко всѣмъ должностямъ... такъ какъ все дѣлается черезъ васъ и для васъ; быть равнымъ передъ закономъ,
свободнымъ дѣйствовать, говорить, писать, отдавая отчетъ не людямъ, а всегда общественной волѣ: какое положеніе можетъ быть прекраснѣе! Найдется ли хоть одинъ гражданинъ, достойный этого имени, который дерзнулъ бы подобрать окружающіе насъ обломки, чтобы видѣть въ нихъ цѣлое зданіе?»
Въ исторіи не найдется другого примѣра такихъ глубокихъ реформъ, основанныхъ на болѣе великодушныхъ мотивахъ, исполненныхъ съ такимъ величіемъ. Для огромнаго большинства въ этомъ заключалась вся революція. Подъ этой формой она стала по преимуществу національнымъ дѣломъ французовъ. Она освобождала людей и имущества; она происходила ради
французской земли и ея обитателей, она крѣпче привязывала гражданъ къ почвѣ своей страны; она сдѣлала общественнымъ и популярнымъ то великое понятіе о родинѣ, которое вѣками складывалось въ сердцахъ.
Въ этомъ отношеніи революція освятила дѣло монархіи. Разсказываютъ, что при своемъ возвращеніи изъ Италіи, въ 1797 г., Бонапарте сказалъ Сійесу: «Я создалъ великую націю». На что Сійесъ ему отвѣчалъ: «Да, но еще ранѣе мы создали самую націю». Тотъ и другой хвастались, приписывая себѣ заслугу исторіи, которая была истинною подготовительницею совершеннаго. Патріотическій характеръ знаменитыхъ декретовъ 1789 г. составлялъ ихъ внутреннюю силу и крѣпость.
Они были вполнѣ національными, французскими; тѣмъ не менѣе источники, изъ которыхъ они проистекали, исчезли слишкомъ много лѣтъ тому назадъ. Если и можно было прослѣдить до нѣкоторой степени происхожденіе идей, которыя теперь находили себѣ наконецъ примѣненіе, то скрытая связь ихъ въ послѣдовательности временъ ускользала отъ вниманія современниковъ 8). Въ сборникахъ королевскихъ приказовъ они не
8) Viollet. Précis de l histoire du droit français. Paris. 1884—1886. Oco
статковъ уголовнаго кодекса, она была обнародована... Кодексъ гражданскйхъ законовъ уничтожитъ всѣ эти неясные, сложные, противорѣчивые законы... Собраніе завершило трудное дѣло дѣленія королевства, которое одно могло стереть послѣдніе слѣды старыхъ предразсудковъ, замѣнить узкій себялюбивый патріотизмъ истинною любовью къ отчизнѣ... Мы закончимъ наши работы составленіемъ уложенія народнаго обученія и воспитанія, которое поставитъ конституцію подъ охрану грядущихъ поколѣній. Вотъ наши труды, французы, или, скорѣе, ваши труды... Какое почетное наслѣдство оставите вы вашему потомству! Возвыситься до зва
нія гражданина... имѣть доступъ ко всѣмъ должностямъ... такъ какъ все дѣлается черезъ васъ и для васъ; быть равнымъ передъ закономъ,
свободнымъ дѣйствовать, говорить, писать, отдавая отчетъ не людямъ, а всегда общественной волѣ: какое положеніе можетъ быть прекраснѣе! Найдется ли хоть одинъ гражданинъ, достойный этого имени, который дерзнулъ бы подобрать окружающіе насъ обломки, чтобы видѣть въ нихъ цѣлое зданіе?»
Въ исторіи не найдется другого примѣра такихъ глубокихъ реформъ, основанныхъ на болѣе великодушныхъ мотивахъ, исполненныхъ съ такимъ величіемъ. Для огромнаго большинства въ этомъ заключалась вся революція. Подъ этой формой она стала по преимуществу національнымъ дѣломъ французовъ. Она освобождала людей и имущества; она происходила ради
французской земли и ея обитателей, она крѣпче привязывала гражданъ къ почвѣ своей страны; она сдѣлала общественнымъ и популярнымъ то великое понятіе о родинѣ, которое вѣками складывалось въ сердцахъ.
Въ этомъ отношеніи революція освятила дѣло монархіи. Разсказываютъ, что при своемъ возвращеніи изъ Италіи, въ 1797 г., Бонапарте сказалъ Сійесу: «Я создалъ великую націю». На что Сійесъ ему отвѣчалъ: «Да, но еще ранѣе мы создали самую націю». Тотъ и другой хвастались, приписывая себѣ заслугу исторіи, которая была истинною подготовительницею совершеннаго. Патріотическій характеръ знаменитыхъ декретовъ 1789 г. составлялъ ихъ внутреннюю силу и крѣпость.
Они были вполнѣ національными, французскими; тѣмъ не менѣе источники, изъ которыхъ они проистекали, исчезли слишкомъ много лѣтъ тому назадъ. Если и можно было прослѣдить до нѣкоторой степени происхожденіе идей, которыя теперь находили себѣ наконецъ примѣненіе, то скрытая связь ихъ въ послѣдовательности временъ ускользала отъ вниманія современниковъ 8). Въ сборникахъ королевскихъ приказовъ они не
8) Viollet. Précis de l histoire du droit français. Paris. 1884—1886. Oco