его трона. Я не сдѣлалъ этого. Онъ вспомнить объ этомъ и вступить со мною въ переговоры».
Они ушли съ убѣжденіемъ, что «никогда онъ не будетъ ихнимъ», и что его противники имѣли противъ него въ своемъ распоряженіи лишь заговоръ внутри и коалиціи извнѣ. Ибо если въ республикѣ и зависѣло отъ него все, то сама его жизнь была не въ его рукахъ, и, устранишь его, можно было бы найти генераловъ болѣе угодливыхъ. «Какова ваша цѣль? говорилъ онъ немного спустя Бурмону. Возстановить Бурбоновъ, не такъ-ли? Пока я буду во главѣ правительства, вы никогда этого не
достигнете. Послѣ моей смерти вы сдѣлаете, что вамъ угодно, для меня это безразлично». Онъ присовокунилъ: «Вы не можете служить Бурбонамъ, если вы ничего не представляете собой. Напротивъ, вы можете быть имъ полезны, если будете занимать мѣста. Во всякомъ дѣлѣ пра
вительству нужны люди, которые ему служатъ. Если вы отказываетесь отъ мѣстъ, то я вынужденъ дать ихъ якобинцамъ, и вы подвергнетесь преслѣдованіямъ».
Онъ писалъ генералу Сенть-Илэру, 4 января 1800 года: «Вразумите массу. Дайте понять всѣмъ гражданамъ, что время партій и раздоровъ прошло. Скажите, что революція окончена, что если есть нѣсколько честолюбцевъ, чувствующихъ потребность въ ненависти, если есть лица, желающія разорвать соціальный договоръ, пусть они знаютъ, что бразды правленія находятся въ рукахъ твердыхъ и привыкшихъ преодолѣвать всѣ препятствия». Погомъ онъ сталъ наносить удары страшные и повторяющіеся. Но та же рука, которая подписываете приказъ разстрѣлять Фротэ, уничтожить Жоржа, та же рука кладетъ конецъ страшному списку проскрипцій, подписываетъ свободные пропуски, возвращаетъ секвестрованный имущества. Бонапартъ полуоткрываете дверь эмигрантамъ, воз
вращаетъ имъ ихъ жилища, правда, безъ всего, опустошенный, но все таки это — очаги, вокругъ которыхъ собираются члены семьи, уже восемь лѣтъ жившіе въ разсѣяніи. Онъ привлекаете ихъ, дѣйствуя на сердце, и удерживаете ихъ при помощи выгодъ. Ихъ лишь терпятъ, но ихъ страстное желаніе остаться, страстное желаніе дышать роднымъ воздухомъ приковываютъ ихъ окончательно. За отсутствіемъ привилегій, потерянныхъ навсегда, они требуютъ благъ новаго государственная по
рядка, — равенства, которое раньше презиралось, а теперь стало желагельнымъ и полезнымъ. Вступить вновь въ свои общія права значитъ начать возстановлять свое общественное положеніе, и именно путемъ самымъ естественнымъ, традиціоннымъ, черезъ который прошли и которымъ возвысились предки т. е. путемъ военной службы.
Тутъ нѣтъ мѣста сомнѣніямъ, потому что люди расплачиваются своею
Они ушли съ убѣжденіемъ, что «никогда онъ не будетъ ихнимъ», и что его противники имѣли противъ него въ своемъ распоряженіи лишь заговоръ внутри и коалиціи извнѣ. Ибо если въ республикѣ и зависѣло отъ него все, то сама его жизнь была не въ его рукахъ, и, устранишь его, можно было бы найти генераловъ болѣе угодливыхъ. «Какова ваша цѣль? говорилъ онъ немного спустя Бурмону. Возстановить Бурбоновъ, не такъ-ли? Пока я буду во главѣ правительства, вы никогда этого не
достигнете. Послѣ моей смерти вы сдѣлаете, что вамъ угодно, для меня это безразлично». Онъ присовокунилъ: «Вы не можете служить Бурбонамъ, если вы ничего не представляете собой. Напротивъ, вы можете быть имъ полезны, если будете занимать мѣста. Во всякомъ дѣлѣ пра
вительству нужны люди, которые ему служатъ. Если вы отказываетесь отъ мѣстъ, то я вынужденъ дать ихъ якобинцамъ, и вы подвергнетесь преслѣдованіямъ».
Онъ писалъ генералу Сенть-Илэру, 4 января 1800 года: «Вразумите массу. Дайте понять всѣмъ гражданамъ, что время партій и раздоровъ прошло. Скажите, что революція окончена, что если есть нѣсколько честолюбцевъ, чувствующихъ потребность въ ненависти, если есть лица, желающія разорвать соціальный договоръ, пусть они знаютъ, что бразды правленія находятся въ рукахъ твердыхъ и привыкшихъ преодолѣвать всѣ препятствия». Погомъ онъ сталъ наносить удары страшные и повторяющіеся. Но та же рука, которая подписываете приказъ разстрѣлять Фротэ, уничтожить Жоржа, та же рука кладетъ конецъ страшному списку проскрипцій, подписываетъ свободные пропуски, возвращаетъ секвестрованный имущества. Бонапартъ полуоткрываете дверь эмигрантамъ, воз
вращаетъ имъ ихъ жилища, правда, безъ всего, опустошенный, но все таки это — очаги, вокругъ которыхъ собираются члены семьи, уже восемь лѣтъ жившіе въ разсѣяніи. Онъ привлекаете ихъ, дѣйствуя на сердце, и удерживаете ихъ при помощи выгодъ. Ихъ лишь терпятъ, но ихъ страстное желаніе остаться, страстное желаніе дышать роднымъ воздухомъ приковываютъ ихъ окончательно. За отсутствіемъ привилегій, потерянныхъ навсегда, они требуютъ благъ новаго государственная по
рядка, — равенства, которое раньше презиралось, а теперь стало желагельнымъ и полезнымъ. Вступить вновь въ свои общія права значитъ начать возстановлять свое общественное положеніе, и именно путемъ самымъ естественнымъ, традиціоннымъ, черезъ который прошли и которымъ возвысились предки т. е. путемъ военной службы.
Тутъ нѣтъ мѣста сомнѣніямъ, потому что люди расплачиваются своею