вѣта — знатныя особы, «признавая себя добровольно отцами многихъ тысящей дѣтей, въ сей Домъ входящихъ», должны заботиться о точномъ исполненіи устава, о матеріальныхъ средствахъ и «всячески умножать добрую славу сего заведенія».
Воспитательный Домъ не подчинялся никакой власти, кромѣ самой Государыни, и былъ надѣленъ широкимъ самоуправленіемъ. Домъ милосердія долженъ былъ содержаться на средства общества, и книги для вписыванія пожертвованій всегда лежали открытыми. Затѣмъ, главнымъ источникомъ его средствъ были различныя привилегіи, какъ то: сборы со зрѣлищъ и картъ, проценты съ капиталовъ, которые лежали въ его кассахъ.
Въ стройныхъ планахъ и уставахъ Бецкаго не мало «логическихъ промаховъ, психологическихъ недосмотровъ».
За 20 лѣтъ въ Домъ поступило 37-607 мл. Изъ нихъ выпущено 1.020, подростающихъ и готовящихся къ выпуску 6.ооо; итого изъ 37.607 живыхъ — 7.100. «Можетъ показаться», — читаемъ мы дальше, — «слишкомъ малъ остатокъ, надлежало бы быть 18.315 (5°°/о Детей умираетъ до 6 л. и 1% до 16 л.)».
Смертность ужасная—85 °/0 • Правила гигіены плохо соблюдались. Очень рано сталъ ощущаться и недостатокъ въ средствахъ: Воспитатель
ный Домъ вмѣстѣ со своимъ Петербургскимъ Отдѣленіемъ поглощалъ ежегодно 190.000 руб., а пожертвованія поступали туго. Первый опекунъ Похвисневъ горько сѣтуетъ на равнодушіе общества и присутственныхъ мѣстъ, на недобросовѣстность подрядчиковъ.
Дѣтей скоро стали раздавать на воспитаніе по деревнямъ. Смотрительница Зильберазмъ въ 1791 г. жалуется, что помѣщеніе тѣсно, воздуха мало, форточекъ нѣтъ; въ домѣ, который разсчитанъ въ 1788 г. на 278 мл., теперь 986. Выживали только самые крѣпкіе, да и тѣ навсегда сохраняли на себѣ отпечатокъ Воспитательнаго Дома. По свидетельству лица, близко ихъ наблюдавшаго, «всѣ питомцы до 3 и 4 года имѣютъ какой то осо
бый типичный отпечатокъ, всѣ они блѣднолицы, сложенія далеко не крѣпкаго, имѣютъ унаслѣдованныя болѣзни—чахотку и даже подагру. Свѣжаго и крѣпкаго среди питомцевъ не увидишь ни одного».
Воспитанія тамъ тоже было мало. Негдѣ было взять людей, которые могли бы создать ту нравственную атмосферу, о которой писалъ Бецкій. Уставы его не исполнялись. Императрица, посѣтивши Домъ въ 1775 г., нашла, что «дѣти неловки, непонятливы, молчаливы и угрюмы». Вскорѣ самъ Бецкій, увидѣвъ въ Петербургѣ своихъ питомцевъ, сильно огорчился: онъ не нашелъ у нихъ «ни малѣйшаго послушанія, никакой склонности къ трудолюбію, ничего, кромѣ невѣжества, неповинованія и упрямства». Въ 1784 г. до него доходили слухи, что «дѣвушки воспитываются подло, что безмѣрно унижаются души людей, уготовляемыхъ быть свободными». Дѣтей хо —12 л. часто отдавали въ мастерскія, на фабрики, къ мастерамъ на сторону. «Воспитаніе ихъ было унизительнѣе самого воспитанія крестьянскихъ дѣтей»; питомцы попадались въ дракахъ въ питейныхъ домахъ.
Воспитательный Домъ не подчинялся никакой власти, кромѣ самой Государыни, и былъ надѣленъ широкимъ самоуправленіемъ. Домъ милосердія долженъ былъ содержаться на средства общества, и книги для вписыванія пожертвованій всегда лежали открытыми. Затѣмъ, главнымъ источникомъ его средствъ были различныя привилегіи, какъ то: сборы со зрѣлищъ и картъ, проценты съ капиталовъ, которые лежали въ его кассахъ.
Въ стройныхъ планахъ и уставахъ Бецкаго не мало «логическихъ промаховъ, психологическихъ недосмотровъ».
Въ «Извѣстіяхъ Московскаго Воспитательнаго Дома» за 1787 г. есть отчетъ о дѣятельности Дома за 20 лѣтъ; цифры его весьма краснорѣчивы.
За 20 лѣтъ въ Домъ поступило 37-607 мл. Изъ нихъ выпущено 1.020, подростающихъ и готовящихся къ выпуску 6.ооо; итого изъ 37.607 живыхъ — 7.100. «Можетъ показаться», — читаемъ мы дальше, — «слишкомъ малъ остатокъ, надлежало бы быть 18.315 (5°°/о Детей умираетъ до 6 л. и 1% до 16 л.)».
Смертность ужасная—85 °/0 • Правила гигіены плохо соблюдались. Очень рано сталъ ощущаться и недостатокъ въ средствахъ: Воспитатель
ный Домъ вмѣстѣ со своимъ Петербургскимъ Отдѣленіемъ поглощалъ ежегодно 190.000 руб., а пожертвованія поступали туго. Первый опекунъ Похвисневъ горько сѣтуетъ на равнодушіе общества и присутственныхъ мѣстъ, на недобросовѣстность подрядчиковъ.
Дѣтей скоро стали раздавать на воспитаніе по деревнямъ. Смотрительница Зильберазмъ въ 1791 г. жалуется, что помѣщеніе тѣсно, воздуха мало, форточекъ нѣтъ; въ домѣ, который разсчитанъ въ 1788 г. на 278 мл., теперь 986. Выживали только самые крѣпкіе, да и тѣ навсегда сохраняли на себѣ отпечатокъ Воспитательнаго Дома. По свидетельству лица, близко ихъ наблюдавшаго, «всѣ питомцы до 3 и 4 года имѣютъ какой то осо
бый типичный отпечатокъ, всѣ они блѣднолицы, сложенія далеко не крѣпкаго, имѣютъ унаслѣдованныя болѣзни—чахотку и даже подагру. Свѣжаго и крѣпкаго среди питомцевъ не увидишь ни одного».
Воспитанія тамъ тоже было мало. Негдѣ было взять людей, которые могли бы создать ту нравственную атмосферу, о которой писалъ Бецкій. Уставы его не исполнялись. Императрица, посѣтивши Домъ въ 1775 г., нашла, что «дѣти неловки, непонятливы, молчаливы и угрюмы». Вскорѣ самъ Бецкій, увидѣвъ въ Петербургѣ своихъ питомцевъ, сильно огорчился: онъ не нашелъ у нихъ «ни малѣйшаго послушанія, никакой склонности къ трудолюбію, ничего, кромѣ невѣжества, неповинованія и упрямства». Въ 1784 г. до него доходили слухи, что «дѣвушки воспитываются подло, что безмѣрно унижаются души людей, уготовляемыхъ быть свободными». Дѣтей хо —12 л. часто отдавали въ мастерскія, на фабрики, къ мастерамъ на сторону. «Воспитаніе ихъ было унизительнѣе самого воспитанія крестьянскихъ дѣтей»; питомцы попадались въ дракахъ въ питейныхъ домахъ.