зарм, которые должны быть уничтожены как можно скорей),—все равно нам придется считаться с их благоустройством. Здесь целое море дея
тельности для художников. Оборудование комнат, от окраски стен до освещения, мебели, утвари, должно, с одной стороны, истекать из ка
ких-то хорошо понятых эстетиче
ских принципов, которые состоят в том, чтобы постоянно поддерживать радость жизни, сознание благосостоя
ния, а с другой стороны,—из личных вкусов владельца комнаты или семьи, живущей в квартирке.
Приведу один любопытный в этом отношении факт. Известный герман
ский архитектор Таут построил под
Берлином целый поселок, по типу, который он в последнее время постоянно выдвигает. Это красивые
домики, в каждом из которых живет 3—4 семьи. Каждая семья занимает отдельный этаж и совершенно изоли
рована. Окраска лестниц, корридо
ров чрезвычайно веселая и, можно сказать, неожиданная. Это любопытное соединение голубого и оран
жевого цвета, розового и зеленого и т. д. Внутри комнат тоже преобладает светлая и веселая окра
ска, причем конечно, сделанная таким способом, что ее светлый тон отнюдь не способствует загрязнению, ибо ре
шительно все стены и мебель можно мыть водой и даже мылом. Мебель сделана в тон стен; не предпола
гается внесение никакой другой мебели, кроме уже предусмотренной устройством комнаты: открываются
альковы, где имеются деревянные
кровати, столы откидываются от стен или прикидываются к ним, стулья также частью представляют собою скамьи, откидывающиеся от стен, частью передвижные табуреты, которые убираются потом в соот
ветственные ниши. Комната, таким образом, превращается то в спальню, то в столовую, то в приемную, то вся, так сказать, прячется и оставляет только чистые яркие стены, пол, да потолок. Все это очень усо
вершенствовано, и несомненно такая комната архитектора Таута, радует взор. Здесь минимум пыли, мини
мум дурного запаха застарелого жилья, максимум солнца, максимум воздуха и т. д.
Но я нисколько не удивился, когда Таут рассказал мне, что проделывают немецкие рабочие с его ком
натами. Как только они въезжают в эти комнаты, они тотчас же заклеивают яркие чистые стены дешевыми обоями. Они перевозят из
того жилища, где жили раньше,
пыльную, вонючую мягкую мебель и тысячу всяких картинок, фотографий, занавесочек, скатертей, ко
торые делали еще их бабушки или матери своими собственными рука
ми. Правда и сейчас продолжается это бытовое творчество в виде раз
ных бумажных помпонов, кудрявых абажуров, склееных из картона безделушек и т. д. Бея квартира превращается в какой-то музей безвку
сицы на взгляд Таута, да и вообще на взгляд здоровой эстетики.
Однако, рабочий по своему совершенно прав, ибо жить в усовершен
ствованной квартире Таута—смертная скука. Сюда можно было бы поме
стить, в лучшем случае, разве того гастевского автоматического рабоче
го, вокруг которого ведется сейчас столько споров. Живой человек хо
чет видеть в вещах продолжение
своей личности, и часто предпочитает новой, красивой и здоровой мебели
какое-нибудь ужасное продавленное кресло, потому что еще маленьким мальчиком сидел в нем, поджав ноги, и читал детскую книжку.
Я думаю, что наши рабочие гораздо менее мещане в своих вкусах, чем немецкие, домашняя обстановка которых действительно представляет собою чисто мещанский абсурд. При
вел я этот факт не для того, чтобы радоваться приверженности немецко
го рабочего к скарбу, а для того, чтобы показать, что тот, кто хочет добиться здесь успеха, должен уметь считаться с индивидуальными вкуса