Высоцкого, прельстившая крестьянина изображением каравана верблюдов на фоне пустыни, и кокетливая красавица, предлагающая парфюмерию Брокар.
Если в деревню придет нарядный, заманчивый, но и не оскорбляющий некоторых сторон воззрений крестьянина, лубок, придет в деревню сам, подобно тому, как прежний приносился туда в коробах офенями,—крестьянин возьмет его, сорвет закоптелый и «засиженный мухами» и повесит новый.
А с этого листа будет смотреть на него ежедневно лицо нового мира, новой мысли, будет входить и раз’едать косный уклад старого быта.
Следовательно, социальная функция нового лубка иная, нежели та, которую выполнял старый. А если так, то и внешняя его художественная форма изменяется...
Не ограничиваясь просветительно-резонерской ролью или «холостойиронией, а становясь агитатором,—новый лубок заимствует черты воздействия у плаката. Но зная медлительность темпа деревенской жизни, этот плакатлубок культивирует и черты убеждения, раз’яснения, заманчивости и декоративного оперения... Он захватывает с собою реквизит и бутафорию тради
ционного лубка... Ибо он знает, что направляется в один из самых отсталых общественных слоев.
Форма такого лубочного плаката, по всей видимости, эклектична. Она результат слияния ресурсов городского плаката с особенностями дере
венского лубка. Поэтому и назвал я ее двойственным термином: лубочный плакат... Нарочитая эклектичность неизбежна, если мы не хотим себя обма
нывать. Мы не видим оснований для возрождения лубка естественным путем. Эту форму можно восстановить лишь искусственно, обновив ее согласно задачам и целям, перед ней стоящим.
Искусственные прививки и искусственная культивировка, разумеется, не идут в сравнение с естественным и могучим ростом художественных форм.
Но в том-то и дело, что проблема лубочного плаката не есть проблема «чистого искусства». Искусствоведу, пожелавшему освя
тить эту проблему формально-эстетически, едва ли бы удалось сказать много. И если художественная форма для лубочного плаката создается искусственно, то его социальной роли, как средству воздействия, присуща убедительность реальных задач современности.
Не более—не менее: НЭМ!
Для читателей это будет неожиданностью: однако, ни в одной области культурной жизни контуры будущего не вырисовываются (уже сегодня!) с такой отчетливостью, как в музыкальном искусстве, в музыкальной общественности.
Только поэтому мы и решаемся анонсировать НЭМ.
Если вдуматься глубоко, это не покажется большою неожиданностью: грандиозный прогресс технической культуры идет в наши дни под
знаменем электротехники, которая сама собою вливается в акустику (телефония, звучание катодных ламп etc)—отсюда один шаг до электрификации технического инвентаря музыки.


МУЗЫКА


НОВАЯ ЭРА МУЗЫКИ.
Арсений Авраамов.