цовъ былевой поэзіи, принадлежавшихъ къ инымъ слоямъ русскаго прежняго общества, начиная съ поэтовъ, выходившихъ изъ княжеской придворной среды, среды дружинной, передававшихъ свое искусство и сложенныя ими пѣсни другимъ слоямъ, другимъ лицамъ. Ближайшими предшественниками теперешнихъ пѣвцовъ былинъ, насколько мы можемъ судить по нашимъ науч
нымъ даннымъ, слѣдуетъ признать, повидимому, профессіоналовъскомороховъ, которые въ XVI—XVIII вѣкахъ еще были, кажется, въ числѣ носителей и создателей былевой поэзіи, даже по пре
имуществу: въ началѣ XVIII вѣка еще можно было отъ скомороховъ слышать былины и историческія пѣсни. Съ исчезновеніемъ скоморошества, какъ профессіональнаго занятія, исчезъ и
профессіонализмъ въ области былевой пѣсни въ дѣлѣ ея храненія и исполненія: она стала удѣломъ любителя преимуще
ственно, какъ мы видѣли, изъ крестьянской среды. Таки.мъ образомъ, современные носители былины и исторической пѣсни должны были, естественно, въ своихъ пріемахъ храненія и пе
редачи прежней былевой пѣсни усвоить многое отъ своихъ ближайшихъ предшественниковъ (ср. ниже, стр. 281 и сл.), а эти послѣдніе, въ свою очередь, воспринявши подобные же приемы
исполнения и творчества отъ болѣе раннихъ носителей, вмѣстѣ съ тѣмъ должны были передать теперешнимъ пѣвцамъ кое-что и изъ этого наслѣдства; въ результатѣ современный носитель бы
левой поэзіи совмѣстилъ въ себѣ качества различныхь временъ, различныхъ условій, притомъ въ различной степени сохранно
сти ихъ, при чемъ и онъ самъ въ общемъ долженъ, разумѣется,
обладать тѣми изъ этихъ качествъ, которыя обусловливаютъ существованіе самой пѣсни въ его исполненіи; одного онъ не унаслѣдовалъ отъ предшественниковъ, это — профессіонализма, поддерживавшаго въ прежнее время сохраненіе и самое созданіе былевой пѣсни, чѣмъ, при измѣненіи культурныхъ условій жизни
и міросозерцанія, разумѣется, еще болѣе затрудняется и самое сохраненіе стараго наслѣдія.
Однако, несмотря на столь неблагопріятныя условія суще