Луи Бланъ соціалистомъ въ болѣе тѣсномъ смыслѣ этого слова и существуешь ли какая-нибудь связь между его ученіемъ и программой современной соціалъ-демократіи. Энгельсъ, мимоходомъ, отвѣчаетъ на этотъ вопросъ отрицательно 1). Но это мнѣніе для насъ не убѣдительно.


1) „Партія, называвшаяся тогда во Франціи демократически-соціалистической была той, представителями которой были Ледрю-Роллепъ въ политикѣ и Луп Бланъ въ литературѣ. Слѣдовательно, она какъ небо отъ земли (himmelweit) отличалась отъ демократическая соціализма совре
менной Германіи“. (Примѣчаніе Энгельса къ четвертой главѣ коммунистическаго манифеста). Замѣтимъ, что Энгельсъ неправъ, отождествляя направленіе Ледрю-Роллена съ ваправленіемъ Луи Блана. Какъ видно изъ „Исторіи революціи 1848 года , Луи Бланъ считаетъ своимъ полнымъ единомышленникомъ среди членовъ Временнаго правительства одного только Альбера, а на Флокона и на Ледрю-Роллена смотритъ лишь какъ на сво
ихъ союзниковъ, на перваго какъ на почти постояннаго, на втораго какъ на менѣе надежнаго: извѣстно, что Ледрю-Ролленъ иногда присоединялся
къ большинству Временнаго правительства, отделяясь отъ меньшинства, съ которымъ обыкновенно вотировалъ. Луи Бланъ не только не причи
сляетъ Ледрю-Роллена къ соціалистамъ, но говорить, что послѣдній былъ слишкомъ поверхностно знакомь съ соціальнымъ вопросомъ и поэтому мечталъ не о соціальномъ переустройствѣ, а всего лишь о возрожденіи учрежденій первой французской республики. Hist. de la Révol. de 1848, т. I, стр. 281. Въ средѣ французскихъ эмигрантовъ въ Лондонѣ сторон
ники Луи-Блана и сторонники Ледрю-Роллена представляли собой двѣ совершенно различныя группы. Вокругъ Ледрю-Роллена группировались чисто политическіе республиканцы; отсюда благоволеніе къ нему со сто
роны Маццини, о враждебности котораго къ группѣ Луи Блана можно судить по вышеупомянутому письму, помѣщенному въ газетѣ „La Nation”.


Во всѣхъ областяхъ мысли смѣлые иниціаторы и новаторы нерѣдко придаютъ слишкомъ мало значенія тому, что было сдѣлано ихъ предшественниками; въ силу легко объяснимаго психологическаго явленія, они гораздо отчетливѣе видятъ то, чѣмъ отличаются отъ дѣятелей предыдущаго поколѣнія, чѣмъ свои точки соприкосновенія съ послѣдними, гораздо болѣе настаиваютъ на контрастѣ ме




жду новыми и старыми формулами, чѣмъ на связи между тѣми




и другими. Не у Аристотеля можно найти указанія на то, что его собственная философія есть лишь дальнѣйшее развитіе теорій Пла




тона; если бы мы повѣрили Декарту, то возмнили бы вмѣстѣ съ нимъ, что, какъ философъ, онъ ничѣмъ не обязанъ ни одному