ли охотою, али неволею?» — «Зашелъ я охотою: ищу свою матушку Настасью-золотую косу. Не вѣдаешь ли, гдѣ найдти ее?»—«Какъ не вѣдать! Она живетъ недалеко отсюдова, и летаетъ къ ней Вихрь разъ въ недѣлю, а ко мнѣ разъ въ мѣсяцъ. Вотъ тебѣ золотой шарикъ, покати передъ собою и ступай за нимъ слѣдомъ — онъ доведетъ тебя куда надобно; да вотъ еще возьми золотое колечко—въ этомъ ко
лечкѣ все золотое царство состоитъ! Смотри же, царевичъ: какъ побѣдишь ты вихря, не забудь меня, бѣдной, возьми съ собой на вольной свѣтъ!»—«Хо
рошо, говорить, возьму!» Иванъ-царевичъ покатилъ шарикъ и по шелъ за нимъ; шелъ-шелъ и приходить къ такому дворцу, что—и Господи, Боже мой!—такъ и горитъ въ брилліантахъ и самоцвѣтныхъ каменьяхъ. У воротъ шипятъ шестиглавые змѣи; Иванъ-царевичъ напоилъ ихъ, змѣи присмирѣли и пропустили его во дворецъ. Проходить царевичъ большими покоями и въ самомъ дальнемъ находитъ свою матушку: сидитъ она на высокомъ тронѣ, въ царскіе наряды убрана, драгоцен
ной короной увѣнчана. Глянула на гостя и вскрикнула: «Ахъ, Боже мой! ты ли, сынъ мой возлюбленной? какъ сюда попалъ?» — «Такъ и
такъ, говорить, за тобой пришелъ».—«Ну, сынокъ! трудно тебѣ будетъ. Вѣдь здѣсь на горахъ царствуетъ злой, могучій Вихрь, и всѣ духи ему повинуются: онъ-тоименя унёсъ. Тебѣ съ нимъ бороться надо! пойдемъ поскорѣй въ погребъ!» Вотъ сошли они въ погребъ; тамъ стоять двѣ кади съ водою: одна на правой рукѣ, другая—на лѣвой. Говорить царица Настасья-золотая коса: «Испей-ка водицы, что направо стоить!» Иванъ-царевичъ испилъ. «Ну, что, сколько въ тебѣ силы?» — «Да такъ
силёнъ, что весь дворецъ одной рукой поверну!» — «А ну, испей еще!» Царевичъ еще испилъ. «Сколько теперь въ тебѣ силы?» — «Теперь—за
хочу—весь свѣтъ поворочу!» «Охъ, уже это дюже (очень) много! Переставь-ка эти кади съ мѣста на мѣсто: ту, чтб стоитъ направо, отнеси на лѣвую руку, а ту, что налѣво, отнеси на правую руку!» Иванъцаревичъ взялъ кади и переставилъ съ мѣста на мѣсто. «Вотъ видишь
ли, любезной сынъ: въ одной кади — сильная вода, въ другой — безсильная; кто первой напьется—будетъ сильномогучимъ богатыремъ, а кто второй изопьетъ—совсѣмъ ослабѣетъ. Вихрь пьетъ всегда силь
ную воду и становитъ ее по правую сторону; такъ надо его обмануть, а то съ нимъ никакъ не сладить!» Воротились во дворецъ. «Скоро Вихрь прилетитъ,—говорить царица Ивану-царевичу,—садись ко мнѣ подъ порфиру, чтобъ онъ тебя не увидѣлъ. А какъ Вихрь прилетитъ да кинется меня обнимать-цѣловать, ты и схвати его за палицу. Онъ вы
соко-высоко поднимется, будетъ носить тебя и надъ морями и надъ пропастями; ты смотри, не выпущай изъ рукъ палицы. Вихрь уморится, захочетъ испить сильной воды, спустится въ погребъ и бросится къ
кади, что на правой рукѣ поставлена; а ты пей изъ кади на лѣвой рукѣ. Тутъ онъ совсѣмъ обезсилѣетъ, ты выхвати у него мечъ и однимъ ударомъ отруби ему голову. Какъ срубишь ему голову, тотчасъ сзади
лечкѣ все золотое царство состоитъ! Смотри же, царевичъ: какъ побѣдишь ты вихря, не забудь меня, бѣдной, возьми съ собой на вольной свѣтъ!»—«Хо
рошо, говорить, возьму!» Иванъ-царевичъ покатилъ шарикъ и по шелъ за нимъ; шелъ-шелъ и приходить къ такому дворцу, что—и Господи, Боже мой!—такъ и горитъ въ брилліантахъ и самоцвѣтныхъ каменьяхъ. У воротъ шипятъ шестиглавые змѣи; Иванъ-царевичъ напоилъ ихъ, змѣи присмирѣли и пропустили его во дворецъ. Проходить царевичъ большими покоями и въ самомъ дальнемъ находитъ свою матушку: сидитъ она на высокомъ тронѣ, въ царскіе наряды убрана, драгоцен
ной короной увѣнчана. Глянула на гостя и вскрикнула: «Ахъ, Боже мой! ты ли, сынъ мой возлюбленной? какъ сюда попалъ?» — «Такъ и
такъ, говорить, за тобой пришелъ».—«Ну, сынокъ! трудно тебѣ будетъ. Вѣдь здѣсь на горахъ царствуетъ злой, могучій Вихрь, и всѣ духи ему повинуются: онъ-тоименя унёсъ. Тебѣ съ нимъ бороться надо! пойдемъ поскорѣй въ погребъ!» Вотъ сошли они въ погребъ; тамъ стоять двѣ кади съ водою: одна на правой рукѣ, другая—на лѣвой. Говорить царица Настасья-золотая коса: «Испей-ка водицы, что направо стоить!» Иванъ-царевичъ испилъ. «Ну, что, сколько въ тебѣ силы?» — «Да такъ
силёнъ, что весь дворецъ одной рукой поверну!» — «А ну, испей еще!» Царевичъ еще испилъ. «Сколько теперь въ тебѣ силы?» — «Теперь—за
хочу—весь свѣтъ поворочу!» «Охъ, уже это дюже (очень) много! Переставь-ка эти кади съ мѣста на мѣсто: ту, чтб стоитъ направо, отнеси на лѣвую руку, а ту, что налѣво, отнеси на правую руку!» Иванъцаревичъ взялъ кади и переставилъ съ мѣста на мѣсто. «Вотъ видишь
ли, любезной сынъ: въ одной кади — сильная вода, въ другой — безсильная; кто первой напьется—будетъ сильномогучимъ богатыремъ, а кто второй изопьетъ—совсѣмъ ослабѣетъ. Вихрь пьетъ всегда силь
ную воду и становитъ ее по правую сторону; такъ надо его обмануть, а то съ нимъ никакъ не сладить!» Воротились во дворецъ. «Скоро Вихрь прилетитъ,—говорить царица Ивану-царевичу,—садись ко мнѣ подъ порфиру, чтобъ онъ тебя не увидѣлъ. А какъ Вихрь прилетитъ да кинется меня обнимать-цѣловать, ты и схвати его за палицу. Онъ вы
соко-высоко поднимется, будетъ носить тебя и надъ морями и надъ пропастями; ты смотри, не выпущай изъ рукъ палицы. Вихрь уморится, захочетъ испить сильной воды, спустится въ погребъ и бросится къ
кади, что на правой рукѣ поставлена; а ты пей изъ кади на лѣвой рукѣ. Тутъ онъ совсѣмъ обезсилѣетъ, ты выхвати у него мечъ и однимъ ударомъ отруби ему голову. Какъ срубишь ему голову, тотчасъ сзади