В рубрике «Электроархив» мы републикуем знаковые статьи и материалы об искусстве, архитектуре, истории и культуре из оцифрованных изданий «Электронекрасовки».

***

В ХIХ веке в Петербурге во время народных площадных увеселений на масленой и пасхальной неделях огромной популярностью пользовался раек («Потешная панорама) — размалеванный ящик со стеклами-оконцами впереди, внутри которого демонстрировались доморощенные изображения городов и событий.

Вопрос о происхождении русского райка выходит за рамки настоящей статьи. Наша задача — проследить ход исторической трансформации «Потешной панорамы» как зрелища-действа в системе площадного искусства. Отметим лишь, что, по мнению Ал. Н. Веселовского, раек является «продуктом взаимодействия театра марионеток и лубочных картин» и ведет свое происхождение от вертепа, в котором «райское действо» разыгрывалось при помощи рисованных фигур. Со временем, вытесняемое комическими эпизодами, «райское действо» исчезло и заменилось картинками светского содержания. Превращение вертепа в «народную космораму» произошло «под влиянием занесенных с Запада забав», — пишет А. Н. Веселовский, — и «это изменение находится в связи с развитием лубочных картин на Руси», а «цинизм присловий раевщика напоминает россказни скоморохов». И. Е. Забелин считает, что райки были изобретены в Европе и завезены в Москву бродячими актерами в середине ХVIII века; суждение последнего поддерживает И. Н. Соломоник.

Первые обозрения столичных гуляний появились на страницах периодики в 1810-х годах, но райки в этих обзорах не упоминались до начала тридцатых годов. Вероятнее всего, «обрусевший» раек попал в Петербург из Москвы с Новинского предместья, где ежегодно проходили городские увеселения.

Лубок «Раешник». Хромолитография. 1878

В Петербурге райки вошли в состав многожанрового народного зрелищного искусства во время празднеств на Адмиралтейской площади, которая с 1827 года стала постоянным местом проведения гуляний.

Появление на площади райков, в которых, — как писала «Северная пчела» в 1834 году, — «за грош можно увидеть Адама с семейством, потоп и погребение кота», — было встречено прессой с иронией. Но уже в 1842 году газета сообщала: «Самая замечательная вещь под качелями — это маленькая подвижная косморама, которую переносят на плечах русский мужичек, толкуя зрителям чудесные дела своим языком — рифмованною прозою — с присказками и прибаутками. Смешно до слез!».

Раек именовали подвижной «косморамой», или «панорамой» по аналогии с временными постройками на Адмиралтейской площади, в которых с 1820-х годов во время народных празднеств выставлялись огромные живописные изображения городов и частей света.

В 1843 году журнал «Репертуар и пантеон» в статье «Физиономия масленичных балаганов» обратил особое внимание на райки, противопоставив их даже другим площадным зрелищным формам: «Еще одна, доселе почти незамеченная, собственно русская забава, это райки. Их было ныне множество. Остановитесь и послушайте какою рифмованною прозой, чрезвычайно вольной (в отношении к рифмам), русская бородка объясняет незатейливые лубочные виды своей подвижной косморамы:

— Посмотрите, поглядите, вот большой город Париж, в него въедешь — угоришь, большая в нем колонна, куда поставили Напалиона; в двенадцатом году наши солдатики были в ходу, на Париж идти уладились, а французы взбадаражались. Трр!

Другая штучка! Поглядите, посмотрите, вот сидит турецкий султан Селим, и возлюбленный сын его с ним, оба в трубки курят и про меж собой говорят.

И много других подобных штучек, которые, право, забавнее большей части всех этих балаганов». Насколько нам известно, это первое воспроизведение в печати петербургских «раешных» выкриков.

Лубок «Гулянье в Санкт-Петербурге». Металлография. 1849. В центре – переносная косморама

В приведенной выше выдержке из журнальной статьи содержится также указание на то, что в райке демонстрировались лубочные картинки. И это не случайно. Еще в 1822 году П.П. Свиньин писал в своем журнале: лубки «служили неоднократно к скорому распространению любопытных известий; ибо взятие крепостей Минихом, Румянцевым, Суворовым и прочее появлялось тотчас в картинках и с описаниями. В них также можно видеть эпохи странностей мод и вкуса: карикатуры на чесание волос в 60-х и 70-х годах, на ношение мушек, на парики в несколько ярусов и т. п. весьма замысловатых».

Лубочные картинки, которые до 1839 года выходили без цензуры, привлекали владельцев райков широкой тематикой и ее злободневностью. А рисунок и текст лубка служили основой, своеобразным сценарием, для импровизации панорамщика, прибаутки которого превращали зрелище в повествование. Есть свидетельства, что содержатели райков торговали иногда и лубочными изданиями. В 1854 году были выпущены лубки, специально посвященные «Потешной панораме», под названием «Раек». Три листа из этой серии находятся в фондах Гос. музея истории Ленинграда: «Картина 2-я. Сны Султана», «Картина 3-я. Синопское сражение» и «Картина 5-я. Одесса».

Раек, как и другие зрелищные формы праздничной площади, ориентировался на активную игровую реакцию со стороны аудитории — носителей фольклорного сознания, подчинялся особым нормам морали, а зритель был не просто потребителем, а и сотворцом происходящего.

Лубок «Русский раек». Литография. 1857

По наблюдению А. Ф. Некрыловой: «Самым главным в раешном представлении было то, что оно включало три вида воздействия на публику: изображение, слово и игру».

Иногда, для привлечения публики, использовались и куклы, которые устанавливались на крыше райка и приводились в движение владельцем панорамы. Раек осознавался его содержателем как театр: «Честные господа! Пожалуйте сюда! моего киатра посмотрите, копеечку или грошик подарите».

Подобно лубку, в котором сопровождающий текст не всегда соответствовал изображению, пояснение косморамщика к картинке, еле различаемой в райке при тусклом свечении свечи или керосиновой лампы, нередко противоречило ее сюжету. «Некоторые панорамщики намеренно прибегали к такому приему, — вспоминает режиссер балаганного театра А. Я. Алексеев-Яковлев, — особенно когда входили во вкус и, состязаясь, стремились перетянуть слушателей, либо старались «отвести», обмануть недреманное око начальства».

Зрелища и представления в праздничных постройках (балаганах, косморамах, больших каруселях, зверинцах) и на самой площади, памятные исторические события, сенсационные новости и городской быт с 1830-х годов входят в состав репертуара райка, расширяя и обогащая его.

Перед зрителями, под распевный комментарий владельца «Потешной панорамы», проносились: виды городов, герои пантомимы-арлекинады, бородатая женщина Юлия Пастрана (показывалась в Пассаже в 1850-х годах), музыканты и скоморохи, вожаки с учеными медведями, уличные торговцы, кит, пойманный в Белом море, знаменитая австрийская балерина Фанни Эльслер, выступавшая в столице, картины русской истории (отступление Наполеона, защита Малахова кургана), популярные лубки (сотворение мира, мыши погребают кота, Бова Королевич); мчался поезд в Царское Село, уходили из столицы в новые порты пароходы, поднимался на воздушом шаре в Юсуповом саду Берг, извергались Этна и Везувий. Откликнулись райки и на знаменитые пожары 1862 года: «А вот пожар Апраксина рынка!.. Пожарные скачут, в бочки полуштофы прячут — воды не хватает, так они водкой заливают... чтобы поярче горело!..».

Афиша «Драматический и пантомимный театр В. Егарева и А. Берг». 1878. Масленичное гулянье на Царицыном лугу

Раек становится хроникером и выполняет роль устной народной газеты.

Издание К. Губерта «Рассказы косморамщика, или Объяснение к 16 картинкам, находящимся в космораме» (СПб., 1848), в котором собраны тексты пояснений панорамщика (от первого лица) к лубкам на вклейке к книге, дает представление о характере репертуара столичного райка. Эти лубки, которые мы предлагаем вниманию читателя, явно немецкого происхождения, но приспособленные к петербургской тематике: «Пляшущий медведь», «Детский бал», «Охота на львов в Африке», «Петербургский разносчик с фруктами», «Купеческий приказчик, поспешающий на ярмарку», «Сражение с черкесами на Кавказе», «Мужичок с косморамой», «Огнедышащая гора Этна», «Корабль и пароход или море», «Спусканье змея и гонянье голубей в малой Коломне», «Железная дорога Петербург — Царское Село», «Город Кронштадт в Трансильвании», «Наполеон и пленный казак», «Воздушный шар», «Фанни Эльслер», «Балакирев аукционер».

Вот, например, как толкует косморамщик картинку «Железная дорога»: «Теперь вот посмотрите сюда, готова для вас новая езда. Не хотите ли повеселиться? по железной дороге в Царское прокатиться? Вот механики чудеса, пар вертит колеса — впереди бежит паровоз и тащит за собой целый обоз. Кареты, линейки и вагоны, в которых сидят разные персоны. В полчаса 20 верст прокатили, вот и к Царскому подкатили! Стой, выходи, господа, пожалуйте в станцию сюда. Погодите немного, скоро будет готова и Московская дорога. Ну, теперь поедемте назад, уже пары свистят опять. Кондуктор зазывает, дверцы в вагоне отворяет.

Садитеся скорей, господа, опоздаете — будет беда. Сейчас паровоз идет, тронулись... вот... Полетели стрелой! Дым валит из трубы полосой. Леса и деревни мелькают! В Питер обратно вот приезжают! Что, каково прокатились! И не видали, как очутились! Вот какова механики сила. Прежде вас кляча возила».

С середины ХХ века наряду с переносной панорамой на площади появляются внушительные сооружения (стационарные и на колесах), а вместо двух стекол-оконцев теперь их на райке три или четыре. В переносном райке картинки менялись, как правило, перематыванием с одного валика на другой полосы с изображениями. В усовершенствованных панорамах картинки наклеивались на картон или вставлялись в раму и помещались в специальном возвышении над райком. Эти картинки опускались на шнурах и заменяли или просто загораживали одна другую.

В последней четверти ХIХ века в райках демонстрировались не только лубки, но также живописные картинки и даже иллюстрации из журналов.

В 1873 году народные гулянья были перенесены на Царицын луг (Марсово поле), куда перебрались и райки. Нам не известно, какое количество панорамщиков выступало на Адмиралтейской площади и Царицыном лугу, так как они участвовали в народных увеселениях без подачи прошений, то есть не платили за место на площади. Именно поэтому среди обнаруженных архивных документов, связанных с организацией и проведением гуляний, сведения о владельцах «Потешных панорам» отсутствуют. Интересен также факт, что содержатели райков, в отличие от остальных площадных устроителей зрелищ, не приглашались на официальные народные праздники, которые проводились ежегодно на средства города.

Атмосферу веселья на гуляньях создавали и розыгрыши балагурами-панорамщиками бойкой горничной, отпущенной господами погулять на балаганах», или провинциального ротозея, впервые попавшего в столицу: «— А вот извольте посмотреть, два дурака дерутся, а третий смотрит! Однако на картинке видны только двое. — Дяденька, — любопытствует зритель, — а где же третий? — А ты-то! — хладнокровно отвечает «раешник» и заканчивает: — Хороша, да последняя!».

Кукольный театр «Гиньоль». 1867

Возможно, что прием «одурачивания» переняли от райков обманные или шуточные балаганы, получившие широкое распространение на Царицыном лугу. На маленьком балагане надпись: «Египетская тьма. Вход 10 копеек». «Прежде чем войти, вымойте руки! — кричит зазывала. Толпа, проходя в балаган, опускает по очереди руки в находящийся при входе таз с водой.

Когда балаган наполняется, тушат свет. Наступает тьма. Ведущий представление громко объявляет: — Самая темная тьма, какая была в Египте при фараоне! Представление окончено! Выход в дверь насупротив!» Это «одурачивание» входило в правило игры и благодушно воспринималось публикой.

В «Потешной панораме» обыгрывались гулянье на площади и представления в балаганных театрах. «А другое дело распрекрасный город Питер, больно он карманы вытер! Там окроме кабака да заведенья, куда не взгляньте — представление на удивление, — кричит владелец райка. — На Царицыном лугу стоят балаганы, бьют в них барабаны, из ружей стреляют, войну изображают, турок побивают! Там показывают «Кащея», а там «Два злодея», а Малафеев (один из ведущих балаганщиков. А. К.) показал силу, закатил «Аскольдову могилу»! Публика кругом ходит чистая, суконная, форсистая, — а не важная, просто сермяжная, еле-еле пробьется к карусели, на качелях качается, балаганным делом утешается... А то заплатит пятачек и глядит к нам в раек!».

На Марсовом поле большие балаганы отказались от услуг балконного паяца, а для рекламы представления в площадном театре антрепренеры впервые стали использовать раек. Так, в 1897 году, когда в «Театре Развлечение и Польза» во время масленичного гулянья шли «Семь Симеонов», содержателем балагана была отдельно издана эта пьеса, специально переложенная на раешный стих, под заглавием «Рассказ раешника о представлении в театре Лейферта под названием «Развлечение и Польза» на Царицыном лугу во время сырной недели 1897 года» (СПб., 1897). Перед входом в балаган Лейферта в райке показывались и комментировались картинки к «Семи Симеонам», а в заключение панорамщик провозглашал:

Почтенная публика,
Места от гривенника до рублика!
Подходите, платите,
На «новую» посмотрите,
Пожалуйте!

Владелец «Потешной панорамы» появляется теперь и на сцене балаганного театра как персонаж представления. В 1893 году у Лейферта была поставлена феерия-арлекинада «Волшебные блины или Проказы Арлекина на масленице». В пятой картине арлекинады сцена являет собой праздничную площадь со всем комплексом увеселительных построек, на которой выступает перед гуляющим народом владелец райка. Этот прием «театр в театре» — показ народного увеселения на сцене балагана — снова включал зрителей в состояние игровой активности, погружал в атмосферу общего веселья, царившую на Марсовом поле.

Таким образом, раек в процессе своего бытования сфокусировал различные формы площадного искусства: видовую космораму, выкрики зазывал, кукольный театр, рекламу, балаганное представление.

На рубеже ХХ века народный балаган был подменен «Общедоступным театром»; исчезли с площади и райки. Началу изучения петербургских гуляний предшествовал период их популяризации. Уже в 1910-х годах периодика наполнилась воспоминаниями о былых увеселениях «на балаганах». Не забыли в них упомянуть и знаменитого острослова. «Еще забавлял раешник, — писал театральный деятель Н. В. Дризен в 1915 году — Чего только у него здесь не было: и «Извержение итальянской горы Везувия», и «Пир Валтасаров», и модный в то время сюжет «Знаменитый разбойник Чуркин, он же скопинский банкир Рыков». Однако картины представляли наименьший интерес у раешника. Интересен он был сам, неистощимый на всякие прибаутки, с такой удивительной рифмой, которой свободно позавидовал бы любой из наших футуристов».

***

Альбин Конечный — литературовед, историк культуры. Публикуется по журналу «Декоративное искусство СССР», № 9 за 1986 год.

***

Больше про книги и интересные находки вы найдете в telegram-канале «Электронекрасовка» (@electronekrasovka) и в нашем паблике «ВКонтакте». Подписывайтесь!