Слышите, пожалуйста, ступайте къ ней». Черезъ годъ, 3 декабря 1861 года, Тургеневъ сообщилъ. Анненкову о семейномъ горѣ, постигшемъ графиню. Онъ писалъ: «Вы знаете, бѣдная гр. Ламбертъ потеряла своего единственнаго сына... Она не переживетъ этого удара». Въ письмѣ отъ 17 января 1866 года Тургеневъ спрашивалъ у Анненкова: «Графиня Ламбертъ. все еще въ Петербургѣ? и гдѣ именно, т.-е. гдѣ ея квартира?». А въ слѣдующемъ письмѣ отъ
9 февраля 1866 года этотъ вопросъ повторялся уже, но только съ большей настойчивостью: «Да что же адресъ гр. Ламбертъ? Сооб
щите, отецъ, если возможно. Она жила, въ прошломъ году, на углу Фурштадтской и Воскресенской, въ домѣ Кокошкина, но она собиралась покинуть Петербургъ».
Въ промежуткѣ между этими крайними сроками отъ 1860-го до 1866-го года Анненковъ неСомнѣнно былъ у графини Ламбертъ и познакомился съ этою замѣчательною женщиной. Въ одномъ случаѣ своихъ «Литературныхъ воспоминаній» (513—514 стр.) онъ приводить
свое собственное сужденіе о ней, основанное на личномъ энакомствѣ и личномъ впечатлѣніи. Случай этотъ относится ко времени появленія въ свѣтъ Тургеневскаго «Наканунѣ» и очень ярко характеризуетъ то вліяніе, какое производила графиня Ламбертъ на Тургенева, и то значеніе, какое Тургеневъ придавалъ ея оцѣнкамъ и сужденіямъ. Анненковъ такъ разсказываетъ объ этомъ случаѣ:
«Почти тотчасъ послѣ прибытія моего изъ деревни я получилъ отъ Тургенева въ Петербургѣ довольно странную записочку: «Четвергъ, вечеромъ.—Любезнѣйшій Павелъ Васильевича Со мной сейчасъ случилось преоригинальное обстоятельство. У меня сейчасъ была графиня Ламбертъ съ мужемъ, и она (прочитавши мой романъ) такъ неопровержимо доказала мнѣ, что онъ никуда не годится, фаль
шивь и ложенъ отъ А до Z, что я серьезно думаю—не бросить ли его въ огонь? Не смѣйтесь, пожалуйста, а приходите-ка ко мнѣ часа въ три, и я вамъ покажу ея написанныя замѣчанія, а также передамъ ея доводы. Она, безъ всякаго преувеличенія, поселила во мнѣ отвращеніе къ моему продукту, и я, безъ всякихъ шутокъ, только изъ уваженія къ вамъ и вѣря въ вашь вкусъ, не тотъ же часъ уничтожилъ мою работу. Приходите-ка, мы потолкуемъ, и можетъ быть, и вы убѣдитесь въ справедливости ея словъ. Лучше теперь уничтожить, чѣмъ впослѣдствіи бранить себя. Я все это пишу не безъ досады, но безо всякой жолчи, ей-Богу. Жду васъ и буду держать огонь
9 февраля 1866 года этотъ вопросъ повторялся уже, но только съ большей настойчивостью: «Да что же адресъ гр. Ламбертъ? Сооб
щите, отецъ, если возможно. Она жила, въ прошломъ году, на углу Фурштадтской и Воскресенской, въ домѣ Кокошкина, но она собиралась покинуть Петербургъ».
Въ промежуткѣ между этими крайними сроками отъ 1860-го до 1866-го года Анненковъ неСомнѣнно былъ у графини Ламбертъ и познакомился съ этою замѣчательною женщиной. Въ одномъ случаѣ своихъ «Литературныхъ воспоминаній» (513—514 стр.) онъ приводить
свое собственное сужденіе о ней, основанное на личномъ энакомствѣ и личномъ впечатлѣніи. Случай этотъ относится ко времени появленія въ свѣтъ Тургеневскаго «Наканунѣ» и очень ярко характеризуетъ то вліяніе, какое производила графиня Ламбертъ на Тургенева, и то значеніе, какое Тургеневъ придавалъ ея оцѣнкамъ и сужденіямъ. Анненковъ такъ разсказываетъ объ этомъ случаѣ:
«Почти тотчасъ послѣ прибытія моего изъ деревни я получилъ отъ Тургенева въ Петербургѣ довольно странную записочку: «Четвергъ, вечеромъ.—Любезнѣйшій Павелъ Васильевича Со мной сейчасъ случилось преоригинальное обстоятельство. У меня сейчасъ была графиня Ламбертъ съ мужемъ, и она (прочитавши мой романъ) такъ неопровержимо доказала мнѣ, что онъ никуда не годится, фаль
шивь и ложенъ отъ А до Z, что я серьезно думаю—не бросить ли его въ огонь? Не смѣйтесь, пожалуйста, а приходите-ка ко мнѣ часа въ три, и я вамъ покажу ея написанныя замѣчанія, а также передамъ ея доводы. Она, безъ всякаго преувеличенія, поселила во мнѣ отвращеніе къ моему продукту, и я, безъ всякихъ шутокъ, только изъ уваженія къ вамъ и вѣря въ вашь вкусъ, не тотъ же часъ уничтожилъ мою работу. Приходите-ка, мы потолкуемъ, и можетъ быть, и вы убѣдитесь въ справедливости ея словъ. Лучше теперь уничтожить, чѣмъ впослѣдствіи бранить себя. Я все это пишу не безъ досады, но безо всякой жолчи, ей-Богу. Жду васъ и буду держать огонь