безжалостныхъ людей, умѣющихъ отстаивать жизнь и наслаждаться жизнью, изображая могучія чувства, сильныя страсти, смѣлые порывы, М. Горькій скоро пріобрѣлъ ошибочную репутацію какого-то пѣвца сверхчеловѣчѳства. Далекая отъ этихъ романтически-сильныхъ страстей, но жадная до нихъ, читающая публика усмотрѣла въ разсказахъ Горькаго идеализацію не самой этой
гордой свободолюбивой силы, а носителей ея—босяковъ. Читателю не по плечу были эти могучія переживанія сами по себѣ, онъ могъ воспринять ихъ только, какъ чужія переживанія, ослаблен
ный разстояніемъ, т.-е. брать ихъ вмѣстѣ съ предполагаемыми носителями ихъ. Въ результатѣ—неудержимый культъ босяковъ.
Между тѣмъ, подобная оцѣнка М. Горькаго, какъ идеализатора босяцкаго пролетаріата, глубоко ошибочна. Указанный нами выше соціальныя условія породили въ душѣ М. Горькаго тѣ смѣлыя, сильныя, свободный чувства и мысли, которыя неизбѣжно сопутствуютъ всякому революціонному перевороту, безъ которыхъ психологически немыслима сама революція. Правда, революціонная психологія М. Горькаго въ то время была еще мало оформлена,
неупорядочена стройнымъ міровоззрѣніѳмъ, недисциплинирована,
анархична. Но основное настроеніе его было яркимъ знаменіемъ назрѣвавшей революціи.
Какъ художникъ, М. Горькій стремился воплотить свои переживанія въ живые образы, а для этого ему необходимъ былъ реальный, конкретный матеріалъ, который нельзя сочинить, кото
рый даетъ сама жизнь. Съ своими личными чувствами и мыслями подходилъ онъ, какъ съ мѣриломъ, къ различнымт обществен
нымъ слоямъ, съ которыми встрѣчался въ своей жизни, ища повсюду носителей этихъ мыслей и настроеній. И здѣсь весьма важно отмѣтить, что въ реальной жизни онъ такихъ носителей нигдѣ не нашелъ. Онъ нашелъ только, что въ презираемой всѣми средѣ отверженныхъ можно встрѣтить—наряду съ пороками и прѳступленіями—такія цѣнныя моральный черты, которыя вы напрасно искали бы въ такъ называемом культурномъ общѳствѣ,
имѣющемъ въ своемъ распоряженіи богатство, науку, воспитательныя учрѳжденія и даже полицію.
Вотъ передъ вами хищникъ и воръ, пропойца и въ любой моментъ возможный убійца, Чѳлкашъ,—а взгляните, какая у него гордость, какое презрѣніе къ деньгамъ, къ тѣмъ самымъ деньгамъ, изъ-за которыхъ „образованные11, „интеллигентные“ люди пере
гордой свободолюбивой силы, а носителей ея—босяковъ. Читателю не по плечу были эти могучія переживанія сами по себѣ, онъ могъ воспринять ихъ только, какъ чужія переживанія, ослаблен
ный разстояніемъ, т.-е. брать ихъ вмѣстѣ съ предполагаемыми носителями ихъ. Въ результатѣ—неудержимый культъ босяковъ.
Между тѣмъ, подобная оцѣнка М. Горькаго, какъ идеализатора босяцкаго пролетаріата, глубоко ошибочна. Указанный нами выше соціальныя условія породили въ душѣ М. Горькаго тѣ смѣлыя, сильныя, свободный чувства и мысли, которыя неизбѣжно сопутствуютъ всякому революціонному перевороту, безъ которыхъ психологически немыслима сама революція. Правда, революціонная психологія М. Горькаго въ то время была еще мало оформлена,
неупорядочена стройнымъ міровоззрѣніѳмъ, недисциплинирована,
анархична. Но основное настроеніе его было яркимъ знаменіемъ назрѣвавшей революціи.
Какъ художникъ, М. Горькій стремился воплотить свои переживанія въ живые образы, а для этого ему необходимъ былъ реальный, конкретный матеріалъ, который нельзя сочинить, кото
рый даетъ сама жизнь. Съ своими личными чувствами и мыслями подходилъ онъ, какъ съ мѣриломъ, къ различнымт обществен
нымъ слоямъ, съ которыми встрѣчался въ своей жизни, ища повсюду носителей этихъ мыслей и настроеній. И здѣсь весьма важно отмѣтить, что въ реальной жизни онъ такихъ носителей нигдѣ не нашелъ. Онъ нашелъ только, что въ презираемой всѣми средѣ отверженныхъ можно встрѣтить—наряду съ пороками и прѳступленіями—такія цѣнныя моральный черты, которыя вы напрасно искали бы въ такъ называемом культурномъ общѳствѣ,
имѣющемъ въ своемъ распоряженіи богатство, науку, воспитательныя учрѳжденія и даже полицію.
Вотъ передъ вами хищникъ и воръ, пропойца и въ любой моментъ возможный убійца, Чѳлкашъ,—а взгляните, какая у него гордость, какое презрѣніе къ деньгамъ, къ тѣмъ самымъ деньгамъ, изъ-за которыхъ „образованные11, „интеллигентные“ люди пере