IV.
СТАРИННАЯ АНГЛІЙСКАЯ БАЛЛАДА.
Хочу разсказать вамъ былину одну,
Какъ жилъ-былъ король Іоаннъ въ старину. Онъ въ Англіи царствомъ, какъ могъ, такъ и правилъ И память недобрую въ людяхъ оставилъ
Ещё васъ потѣшу я былью другой. Какъ жилъ въ Кентенбёри игуменъ сѣдой. Онъ сладко питалъ своё тучное тѣло — И вѣсть о богатствѣ его прогремѣла.
Король услыхалъ, что смиренный аббатъ Содержитъ огромный служителей штатъ; Пажи его всѣ съ золотыми цѣпями,
Лишь въ бархатѣ ходятъ, живутъ господами.
— „Эге, мой почтенный, ты такъ-то живёшь? Ты лучше меня своё дѣло ведёшь!“
Сказалъ Іоаннъ: „берегись — мнѣ извѣстно, Что нажилъ богатство своё ты не честно.“
— Монархъ! отвѣчаетъ аббатъ: не грѣшно Намъ тò расточать, что судьбою дано,
И, право, ни тѣни тутъ нѣтъ преступленья, Коль я проживаю своё лишь имѣнье.—
„Ну, нѣтъ, мой отецъ! ты преступникъ большой, И долженъ за-то разсчитаться со мной:
„Во-первыхъ: когда средь вельможъ во дворцѣ Явлюсь я въ порфирѣ и царскомъ вѣнцѣ,
„Второе: ты долженъ мнѣ точно сказать, Какъ скоро могу я весь свѣтъ обскакать:
А третье: безъ всякаго вкривь уклоненья,
— О, Господи Боже! гдѣ мудрости взять? И мнѣ ли такіе вопросы рѣшать?
Ахъ, дай трехнедѣльный мнѣ срокъ размышленья, Чтобъ могъ я придумать отвѣтовъ рѣшенье! —
„Изволь, три недѣли тебѣ я даю
Явить намъ великую мудрость свою; Но если не дашь ты тогда мнѣ отвѣта — Клянусь, не видать тебѣ божьяго свѣта!“
Уѣхалъ аббатъ съ сокрушонной душой, Отправился въ Кембриджъ дорогой прямой, Оттуда въ Оксфордъ; но задачи мудрёной
Вотъ ѣдетъ домой онъ; упалъ его духъ; На встрѣчу ему монастырскій пастухъ
Со стадомъ: „Здоровье и миръ вашей чести! Какія везёте изъ Лондона вѣсти?“
— Ахъ другъ мой! печальная вѣсть у меня: Мнѣ жить остаётся четыре лишь дня.
Коль нà три вопроса не дамъ я отвѣта, Король меня хочетъ повѣсить за это.
— Спи, Маргарита, родное дитя!
Спи, не страшись ничего! Милый твой былъ — и тебя онъ будилъ:
Я не впустила его. —
Тихо съ постели тутъ дочь поднялась:
Къ двери идётъ, и дрожитъ... Изъ дому вышла — кричитъ и зовётъ...
Къ Клейдскимъ волнамъ прибѣжала она;
Въ воду ступила ногой... „Господи Боже мой! Грозенъ ты, Клейдъ:
Дальше ступила — по бѣлую грудь
Въ бурныя волны ушла.
Глубже ступила... Ужь вѣтеръ волной
Ей черезъ плечи плескалъ; Вдругъ обо что-то запнулась она:
Вмѣстѣ мы ляжемъ и вмѣстѣ уснёмъ.
Словно какъ братъ и сестра!“
КОРОЛЬ И АББАТЪ.
СТАРИННАЯ АНГЛІЙСКАЯ БАЛЛАДА.
Хочу разсказать вамъ былину одну,
Какъ жилъ-былъ король Іоаннъ въ старину. Онъ въ Англіи царствомъ, какъ могъ, такъ и правилъ И память недобрую въ людяхъ оставилъ
Ещё васъ потѣшу я былью другой. Какъ жилъ въ Кентенбёри игуменъ сѣдой. Онъ сладко питалъ своё тучное тѣло — И вѣсть о богатствѣ его прогремѣла.
Король услыхалъ, что смиренный аббатъ Содержитъ огромный служителей штатъ; Пажи его всѣ съ золотыми цѣпями,
Лишь въ бархатѣ ходятъ, живутъ господами.
— „Эге, мой почтенный, ты такъ-то живёшь? Ты лучше меня своё дѣло ведёшь!“
Сказалъ Іоаннъ: „берегись — мнѣ извѣстно, Что нажилъ богатство своё ты не честно.“
— Монархъ! отвѣчаетъ аббатъ: не грѣшно Намъ тò расточать, что судьбою дано,
И, право, ни тѣни тутъ нѣтъ преступленья, Коль я проживаю своё лишь имѣнье.—
„Ну, нѣтъ, мой отецъ! ты преступникъ большой, И долженъ за-то разсчитаться со мной:
Коль на три вопроса не дашь мнѣ отвѣта, То знай — не видать тебѣ божьяго свѣта!
„Во-первыхъ: когда средь вельможъ во дворцѣ Явлюсь я въ порфирѣ и царскомъ вѣнцѣ,
Тогда пусть премудрость твоя намъ откроетъ, Чего твой монархъ приблизительно стоитъ.
„Второе: ты долженъ мнѣ точно сказать, Какъ скоро могу я весь свѣтъ обскакать:
А третье: безъ всякаго вкривь уклоненья,
Ты долженъ открыть мнѣ мои помышленья.“
— О, Господи Боже! гдѣ мудрости взять? И мнѣ ли такіе вопросы рѣшать?
Ахъ, дай трехнедѣльный мнѣ срокъ размышленья, Чтобъ могъ я придумать отвѣтовъ рѣшенье! —
„Изволь, три недѣли тебѣ я даю
Явить намъ великую мудрость свою; Но если не дашь ты тогда мнѣ отвѣта — Клянусь, не видать тебѣ божьяго свѣта!“
Уѣхалъ аббатъ съ сокрушонной душой, Отправился въ Кембриджъ дорогой прямой, Оттуда въ Оксфордъ; но задачи мудрёной
Не могъ разрѣшить весь совѣтъ тамъ учоный.
Вотъ ѣдетъ домой онъ; упалъ его духъ; На встрѣчу ему монастырскій пастухъ
Со стадомъ: „Здоровье и миръ вашей чести! Какія везёте изъ Лондона вѣсти?“
— Ахъ другъ мой! печальная вѣсть у меня: Мнѣ жить остаётся четыре лишь дня.
Коль нà три вопроса не дамъ я отвѣта, Король меня хочетъ повѣсить за это.
— Спи, Маргарита, родное дитя!
Спи, не страшись ничего! Милый твой былъ — и тебя онъ будилъ:
Я не впустила его. —
Тихо съ постели тутъ дочь поднялась:
Къ двери идётъ, и дрожитъ... Изъ дому вышла — кричитъ и зовётъ...
Вѣтеръ всё пуще шумитъ.
Къ Клейдскимъ волнамъ прибѣжала она;
Въ воду ступила ногой... „Господи Боже мой! Грозенъ ты, Клейдъ:
Видно не быть мнѣ живой!“
Дальше ступила — по бѣлую грудь
Въ бурныя волны ушла.
„Глубже пойду я, грозы не боюсь —
Только бы Вилли нашла!“
Глубже ступила... Ужь вѣтеръ волной
Ей черезъ плечи плескалъ; Вдругъ обо что-то запнулась она:
Тутъ ея Вилли лежалъ.
„Вилли, мой другъ! недобра къ тебѣ мать;
Мать и ко мнѣ не добра...
Вмѣстѣ мы ляжемъ и вмѣстѣ уснёмъ.
Словно какъ братъ и сестра!“