— Ну-съ... Она схватила его руку и стала тянуть къ себѣ. — Что вы?

— Развѣ не поняли?

Онъ влѣзъ черезъ подоконникъ.
— Нина!—шепотомъ сказалъ онъ.—Нина!
— Ага, попались! Только, пожалуйста, не вздумайте кричать,—сказала она, не спуская своихъ странно смѣющих
ся карихъ глазъ съ сго красиваго, отроческаго, безусаго лица и со всей его худенькой, но уже начинающей мужать и, можетъ быть, не по лѣтамъ высокой, фигуры.
— Слушайте, Боря,—начала Нина Александровна, обняла за талію мальчика, сѣла на свою смятую постель и посадила его рядомъ. Грудь ея тяжело поднималась и опуска
лась, и внезапное, какъ молнія, рѣшеніе вспыхнуло въ ея душѣ.
— Слушайте же, Боря,—повторила она у самаго его уха, которое пылало, какъ алая роза.—Я избѣгала васъ... Я вдвое старше васъ и говорю съ вами откровенно и прямо. Любовь мальчика, которому едва тринадцать лѣтъ...
— Мнѣ уже пятнадцатый.
Нина Александровна поцѣловала Борю въ лобъ.
— Любовь такого маленькаго мальчика для дѣвушки, которой уже давно пора выйти замужъ, не представляетъ ничего интереснаго...
— О, я буду васъ вѣчно любить.
— Боря!—Она крѣпче обняла его, положила ладонь на его затылокъ и стала цѣловать въ лицо. Она цѣловала его глаза, брови, губы, щеки, уши. А онъ отвѣчалъ тоже поцѣлуями. И встрѣчались ихъ губы, и сливались, и сердце ея сту
чало такъ сильно, и столько крови разливало оно, что у ней темнѣло въ глазахъ.
— Но я васъ не могу вѣчно... Но можетъ быть... Не серьезно, Боря... Ино
гда... — успѣла она проговорить. — По
смотримъ... вотъ такъ...
У мальчика слезы повисли на его длинныхъ рѣсницахъ.
— Какъ не стыдно вамъ, Нина?—закричалъ онъ.—Я... че
стное и благородное слово!... я... на всю жизнь! Потому что я
вамъ не игрушка...— обиженно добавилъ онъ, почувствовавъ, что дѣвушка сильнѣе его.
Онъ сталъ вырываться.
— Я вѣдь безумно.. Вы мой идеалъ, Ни
на... Я не хочу, не хочу глупостей. Пустите меня!

— Боря, Боря.

Но онъ заплакалъ. Словно вдругъ поднялся передъ нимъ за
навѣсъ, и онъ увидѣлъ нѣчто страшное, невѣдомое и отвратное.
— Такъ не надо!— прерывающимся голосомъ сказалъ онъ. —А, вы нехорошая,
Нина!—съ горькимъ упрекомъ, въ отчая

ніи крикнулъ онъ, от

толкнулъ ее и упалъ у ея ногъ, рыдая.
— Ну, такъ убирайтесь отъ меня! Какъ могла я шутить съ ребенкомъ? Не скандальте, Боря. Вы ду
ракъ, какихъ свѣтъ не видалъ!
Она торопливо распахнула окно.

— Простите меня, простите.

— Не шумите, уйдите, Боря,—гнѣвно сказала Нина Александровна.
II.
Цѣлый часъ потомъ сидѣла дѣвушка у раскрытаго окна, и голая рука ея лежала на подоконникѣ.
Зазвонилъ колокольчикъ: семью сзывали къ утреннему чаю.
Нина Александровна встрепенулась, одѣлась во все бѣлое, приколола къ груди и къ поясу по вѣткѣ жасмина и вышла на веранду.
— Какая очаровательная!—сказалъ отецъ, цѣлуя дочь. —Поздравляю!—и онъ подалъ ей футляръ съ недорогимъ золотымъ браслетомъ.
— Папа, благодарю, но4 съ чѣмъ же поздравлять?— вспыхнувъ, сказала Нина Александровна.

— Согласись, двадцать девять—еще молодые годы.

— Я уже давно говорю, что двадцать три, и всѣ вѣрятъ,— возразила Нина Александровна.
— Въ самомъ дѣлѣ, цвѣтешь, Нина,—сказала ей толстая мамаша, подавая ей чай.—Ахъ, если бы увидѣлъ тебя князь Мышецкій!
— Мама,—начала Нина.—Я князю сама отказала, а вы убѣждены, что будто онъ сбѣжалъ отъ меня. Я прямо даже теперь скажу, почему я отказала. Князь сказалъ, что онъ близко зналъ многихъ женщинъ до знакомства со мной, ну, а дѣлить его съ гаремомъ я не согласилась.
— Можно было бы этого не говорить, милая моя,—сказала мамаша, указавъ глазами на дѣвочекъ.
— Устарѣло. Можетъ быть, дѣти должны все знать,— сказалъ папаша и намазалъ масломъ огромный кусокъ хлѣба. — Тебѣ вредно,—сказала жена.
— Я самъ врачъ; конечно, вредно,—засмѣявшись, согласился докторъ:—но по
тому-то и пріятно,
что вредно. Не такъ ли Нина? Ахъ, жизнь,
жизнь! — вскричалъ онъ.—гНадо ѣхать на
практику. И на дачѣ не могу отдохнуть. Ахъ, жизнь, чортъ бы ее побралъ!
III.
На веранду съ улицы вошелъ Боря и
сталъ пристукивать каблуками. Съ Ниной онъ поздоровался послѣ всѣхъ. Она пода
ла руку, онъ потупилъ глаза и покраснѣлъ.
— Положительно, влюбленъ въ тебя, Нина,—засмѣявшись, сказала мамаша.
— Нѣтъ, въ Варьку ,—вскричалъ Коля.
Варя, сестра Нины, вторая послѣ нея, лѣтъ четырнадцати, носила голубые очки и была очень серьезна.

— Я не обращаю на него вниманія,— ска

зала она и углубилась въ чай съ молокомъ.
— Если влюблены въ меня, садитесь ря
домъ,—приказалаНина Александровна.
Мальчикъ сѣлъ.
— Чѣмъ васъ угощать?
— Я ужъ... Покорно благодарю... я все ѣлъ и пилъ.
— Все ѣли и пили,
а отчего такой ху-Офелія.
Н. Аронсонъ.