Благовѣщеніе. Новооткрытая картина Рафаэля (1517 г.).
Мы получили изъ Парижа отъ доктора Re<-hner‘a докладъ, сдѣланный имъ Парижской Академіи Художествъ о новооткрытыхъ картинахъ Рафаэля. Между прочимъ, двѣ части своего доклада этотъ знатокъ Рафаэля посвящаетъ темамъ «Солнца Россіи». «Въ «Солнцѣ Россіи». №21
(174) за май 1913 года, въ журналѣ, посвященномъ всѣмъ видамъ искусства, я нашелъ статью г. Шебуева о Мадоннѣ, открытой въ Россіи. Сходство картины съ «Большой Куперовской Мадонной» поразительно»... Изучивъ надписи этой Мшонны. г. Rechner пришелъ къ убѣжденію, что Мадонна Погорѣльскаго—подлинное произведеніе Рафаэля, а Мадонна Купера только повтореніе ея. Слѣдующая глава доклада еще интереснѣе: «Въ № 32 «Солнце Россіи» __я нашелъ подъ заголовкомъ «Сокровища Женевскаго Мѵзея» воспроизведеніе картинъ, изъ кото
рыхъ одна «Мать» В. нъ-Мюйдена, а другая—«Портретъ неизвѣстнаго автора». Никакого текста, никакой замѣтки не было около этихъ картинъ,..» Заинтересовавшись послѣдней картиной, д-ръ Re< hr er на мѣстѣ изучилъ портретъ и нашелъ на немъ подписи, характерныя для Рафаэля.
Между прочимъ, фотографія открыла такую явную подпись:
— Не знаю, что случилось; должно быть, я выросъ.
— Совсѣмъ смѣшной,—сказала Нина Александровна и толкнула его подъ столомъ ногой. —Пейте чай и ведите себя умнѣй. Не собираетесь сегодня кататься на лодкѣ? Хотите, мой возлюбленный, вдвоемъ поѣдемъ ловить рыбу?
Боря недовѣрчиво поднялъ глаза на Нину Александровну. — Я готовъ,—сказалъ онъ.
Тутъ случилась съ нимъ легкая непріятность. Онъ чихнулъ, и у него не оказалось носового платка.
Нина вынула свой платокъ и сама утерла ему носъ при всеобщемъ смѣхѣ.
— Поцѣлуйте^—приказала Нина Александровна и поднесла къ его губамъ свою ручку, благоухающую душистымъ глицериномъ.
— Ну,—послѣ чаю сказала Борѣ Нина Александровна, —все-таки поѣдемте со мной?
— Онъ пришелъ ко мнѣ,—-возразилъ Коля,—онъ мой другъ.
— Сегодня—я царица въ домѣ; я приказываю; и горе— кто не слушается.
Боря молчалъ. Наконецъ, всталъ и, не прощаясь, побѣжалъ со всѣхъ ногъ.
— Боря!!
— Я сейчасъ.
Онъ жилъ рядомъ. И въ самомъ дѣлѣ, еще посуда не была убрана со стола, и маленькая Тася продолжала сидѣть за своей чашкой молока, когда Боря возвратился. Въ рукахъ у него было два носовыхъ платка, а поверхъ гимназической блузы была надѣта франтовская бархатная курточка. Мамаши и папаши уже не было на верандѣ.
IV.
Нина Александровна стояла у колонны и опиралась о нее своей золотистой головкой.
— Нина Александровна, вы серьезно хотите со мной?— сказалъ Боря.
— Серьезно.
— Не шутите?
— Гадкій мальчишка,—сказала, нахмурившись, Нина Александровна.—Возьмемъ буттербродовъ и шоколаду. Ко
нечно, любите шоколадъ, потому что должны же любить чтонибудь.—Сядете на весла?
-— Къ вашимъ услугамъ, Нина.
— Но зачѣмъ же вы одѣлись такъ торжественно, вамъ будетъ жарко, а между тѣмъ во всѣхъ ты, душенька, нарядахъ хороша. Пойдемте, похозяйничаемъ вмѣстѣ и вамъ, по крайней мѣрѣ, будетъ что нести...
Она щелкнула пальцами, поманила за собой, и Боря пошелъ за ней.
Въ полутемной, прохладной кладовой, когда- Нина Алек
сандровна вынула изъ буфета окорокъ ветчины, Боря бо^- і- ливо началъ:
— Боже, что я надѣлалъ, клянусь, это было въ порывѣ глупости!
Нина Александровна обернулась и строго посмотрѣла на мальчика.
— Не смѣйте вспоминать. Есть сны, о которыхъ не разсказываютъ никому. Это былъ сонъ, онъ ни къ чему не обязываетъ ни меня, ни васъ. Вы ровно ничего не надѣлали...
Она покраснѣла, румянецъ охватилъ даже ея шею. Она тонкими ломотками стала рѣзать ветчину; глаза ея пробѣгали по Борѣ съ ногъ до головы, и безмолвный смѣхъ ихъ былъ какой-то огненный.