ной идеи. Грандиозность тематики, наряду с требованиями яркости, театральности, идейности в творчестве, — это то ценное в учении Вахтангова, что не может быть забыто и сегодня.
Во івремя постановки «Эрика XIV» он писал: «Это революция требует от нас хороших голосов, сценичности, особого тем
перамента и всего прочего, что относится к выразительности. Это революция требует от нас убрать со сцены мещанство. Это революция требует значительности и рельефности».
И далее — «Наше пресловутое перевоплощение убило личность актера и сделало то, что на сцену идет не актер играть, а Иван Иванович жить».
—«Мы нашли изумительный способ не копировать жизнь, в чем нас упрекают, а быть самой жизнью».
Вахтангов всегда просил «не забывать, что спектакль — театральное представление».
Что же Е. Вахтангов дал Первой Студии? Мне кажется, что
он помог ей осознать сбой особый творческий почерк, стиль игры. Сущность его заключается в том, что игра актера покоится на реалистическом осознании образа, очищенном от натуралистической детализации, от психологических излишеств.
В основе игры лежит идея (мысль), дающая толчок воображению, чувству. Идея занимает ко
мандные высоты. Она управляет чувствами, она питает интуицию и ведет ее в нужном направлении. Сценическое чувство выражается в предельно-театральной форме. Средствами игры актера являются: прием заострения сценического характера, прием контраста, прием преувеличения (гиперболизация), реже прием обнажения. Эти приемы создавали сценическую насыщенность.
Наконец, Вахтангов развил и уікрепил в студийцах чувство коллектива, зароненное еще Суллержицким. Это чувство много раз помогало театру в трудные времена своей истории сохранить себя, как целое, органическое начало.
Но было1 бы политически неверным полагать, что в идейнотворческой концепции Вахтангова не было ошибок. Вахтангов на ряду с чертами близкими и понятными революции в своем творчестве имел не малоі черт, в которых отражались колебания мелкобуржуазного интеллигента. Такими чертами являлись мелкобуржуазный гумманизм, переоценка роли интуиции. Эти черты
Во івремя постановки «Эрика XIV» он писал: «Это революция требует от нас хороших голосов, сценичности, особого тем
перамента и всего прочего, что относится к выразительности. Это революция требует от нас убрать со сцены мещанство. Это революция требует значительности и рельефности».
И далее — «Наше пресловутое перевоплощение убило личность актера и сделало то, что на сцену идет не актер играть, а Иван Иванович жить».
—«Мы нашли изумительный способ не копировать жизнь, в чем нас упрекают, а быть самой жизнью».
Вахтангов всегда просил «не забывать, что спектакль — театральное представление».
Что же Е. Вахтангов дал Первой Студии? Мне кажется, что
он помог ей осознать сбой особый творческий почерк, стиль игры. Сущность его заключается в том, что игра актера покоится на реалистическом осознании образа, очищенном от натуралистической детализации, от психологических излишеств.
В основе игры лежит идея (мысль), дающая толчок воображению, чувству. Идея занимает ко
мандные высоты. Она управляет чувствами, она питает интуицию и ведет ее в нужном направлении. Сценическое чувство выражается в предельно-театральной форме. Средствами игры актера являются: прием заострения сценического характера, прием контраста, прием преувеличения (гиперболизация), реже прием обнажения. Эти приемы создавали сценическую насыщенность.
Наконец, Вахтангов развил и уікрепил в студийцах чувство коллектива, зароненное еще Суллержицким. Это чувство много раз помогало театру в трудные времена своей истории сохранить себя, как целое, органическое начало.
Но было1 бы политически неверным полагать, что в идейнотворческой концепции Вахтангова не было ошибок. Вахтангов на ряду с чертами близкими и понятными революции в своем творчестве имел не малоі черт, в которых отражались колебания мелкобуржуазного интеллигента. Такими чертами являлись мелкобуржуазный гумманизм, переоценка роли интуиции. Эти черты