кое-что разсказать о неожиданной окупаціи Павловскаго вокзала г-жею Долиной, съ ея разно

шерстной арміей музыкальныхъ знаменитостей и о томъ, какъ мѣстный инвалидный гарнизонъ подъ командою г. Галкина принужденъ былъ от
ступить предъ побѣдоносной пѣвицей и т. д. ad infinitum.
Я убѣжденъ, большинство читателей со мной согласятся, что приведенныя выше, для образца, свѣдѣнія, куда занятнѣе тоскливаго и желчнаго концертнаго мартиролога. Но къ ужасу еще остается нѣкое меньшинство, такъ называемые строгіе ревнители журнальныхъ традицій, которые, со своей стороны, въ правѣ замѣтить, что веденіе подобной лѣтописи на страницахъ „М. Иск.“ представляется нежела
тельнымъ, а главное -совершенно излишнимъ, такъ какъ всѣ эти свѣдѣнія, а въ особенности о былыхъ успѣхахъ г-жи Долиной, они болѣе обстоятельно и болѣе своевременно могутъ
узнать изъ газетъ. Противъ справедливости подобнаго мнѣнія, конечно, ничего возразить нельзя, а потому, мнѣ остается только одно: во
оружившись въ должной мѣрѣ рецензентскимъ благодушіемъ, приступить къ исполненію своей непріятнѣйшей обязанности, и кончить тѣмъ, съ чего, собственно, надо было начать.
Въ области симфонической музыки у насъ все обстоитъ благополучно. Послѣ тянувшейся почти всю зиму академической скуки сим
фоническихъ вечеровъ P. М. 0., на смѣну этимъ послѣднимъ выступили, со всѣмъ своимъ тяжелымъ передвижническимъ обозомъ, обычные „русскіе симфоническіе“ концерты. Какъ видите, въ этомъ мірѣ смѣна явленій почти никогда не сопровождается смѣною впечатлѣній. Пер
вый изъ названныхъ концертовъ былъ посвященъ памяти ихъ основателя и долженъ былъ являть собою нѣчто вродѣ торжественной музыкальной тризны по покойномъ М. П. Бѣляевѣ. На эстрадѣ красовался убранный флеромъ и чахлыми паль
мами Рѣпинскій портретъ покойнаго и начался концертъ съ сочиненнаго Н. А. Римскимъ Корсаковымъ музыкальнаго „вступленія“ подъ-названіемъ „Надъ могилой“. Въ этой пьесѣ, напи
санной по печальному поводу, можно видѣть, мнѣ кажется, скорѣе удачную попытку композитора по возможности ярко обрисовать внѣш

нее благолѣпіе погребальныхъ обрядовъ, чѣмъ трогательное стремленіе излить въ „звукахъ

сладкихъ“ душевную скорбь, вызываемую утратою близкаго человѣка. Этотъ небольшой му
зыкальный отрывокъ содержитъ почти всѣ атрибуты пышнаго, отчасти фантастическаго похороннаго шествія. Въ немъ слышатся и мистическіе церковные напѣвы, и зловѣщіе призывы тамтама и, пожалуй даже, рыданія плакальщицъ, но этого мало, для того, чтобы тронуть сердца слушателей. Затѣмъ была исполнена 2-ая симфонія Бородина, которую, по словамъ программнаго коментатора, „основатель концертовъ особенно высоко цѣнилъ, какъ вырази
тельницу русской силы и мощи“. Это тенденціозное примѣчаніе, явно пытающееся выставить по
койнаго музыкальнаго дѣятеля какимъ-то узкимъ націоналистомъ, умѣвшимъ цѣнить дивную симфонію Бородина только по побужденіямъ патріоти
ческаго свойства и какъ-бы равнодушнымъ къ ея художественной красотѣ, кажется мнѣ и не
умѣстнымъ и глубоко несправедливымъ по отношенію къ памяти покойнаго. Включенная въ программу концерта 1-ая симфонія А. Гла
зунова, написанная въ началѣ 80-хъ годовъ и вызывавшая тогда, какъ сочиненіе 17 лѣтняго реалиста, безконечное удивленіе, представляетъ въ настоящее время лишь справочно-историческое значеніе. Работа эта съ очевидностью указываетъ насколько за эти два десятилѣтія развилась творческая самостоятельность г. Глазу

нова, съумѣвшаго, на свое счастіе, вб - время отрѣшиться отъ тяготѣвшихъ надъ нимъ обезличивающихъ принциповъ узко понятаго музыкальнаго „націонализма“.

Кстати, не пора-ли наконецъ лучшимъ представителямъ современной русской музыки образумиться и признать, что пресловутое „націо
нальное“ направленіе давно уже обратилось въ фикцію, что для русскихъ композиторовъ, вродѣ
Римскаго-Корсакова, Глазунова и талантливой группы почившихъ борцовъ за когда-то новыя истины въ музыкѣ, въ настоящее время положительно нѣтъ никакихъ поводовъ къ обособленію. „Русскіе“ симфоническіе концерты по
теряли со смертью ихъ основателя послѣдній смыслъ своего существованія и, по праву, могли бы въ качествѣ вымороченнаго имущества отойти въ казну. На дѣлѣ, впрочемъ, оно такъ и есть. Тусклый колоритъ этихъ, какъ-бы обязательныхъ, концертовъ почти ничѣмъ не отличается отъ казенной окраски, присущей сим