НА СКЛАДЕ Рис. Ив. Малютина.
Крестьяне указывают, что машины, отпускаемые Со складов в кредит, обычно худшего качества, чем отпускаемые за наличные.
— Я у вас веялку за наличные беру, а вы мне, видать, из кредитных подсовываете? Шестеренки нет, винты растеряны и решето без дна.

Старое и молодое

Деревенский праздник в разгаре. У Кутыриных полна изба гостей. Ванюшка Кутырин, мальчуган лет двенадцати, в новой рубахе; рубаха топырится во все стороны и вкусно
пахнет ситцем. Все в порядке, светло, празднично. Но Ванюшка хмурит брови, когда в руках у отца по
является четвертная сорокаградусной, и думает неодобрительно:
— Теперь забурят, не опомнишь ся!.. Под горку пойдут!..
А уходить из избы все же неохота, занятно уж очень.
Отец наливает водку в стаканы и говорит гостям:
— Отведайте, гости дорогие, очищенной!.. Пользительная штука,
аппетит от нее разыгрывается и от простуды помогает...
— Ой, как врет-то!..— качает Ванюшка головой. — Вот выдумщик!..
А учительница Елена Васильевна „печенку пьяницы“ показывала— страшенная такая, нехорошая... А он — „пользительна“.
Выпито уже „по третьей“. Лица красны. У дяди Кузьмы на бороде
остатки селедки, он лезет целоваться с кумом Иваном.
— Сейчас целуются, а напьются вдрызг — в драку полезут!.. Знаю я их, — хитро щурится Ванюшка.
А поп Александр — рожа вся волосами заросшая, с носом приплю
снутый, бубнит-распинается, платком в горошинах пот утирая:
— Вот ″товарищи″ от обезьяны народ православный, крещеный стали производить, Адам Еву уп
разднили, а мы им верить должны?.. Это как понимать?.. Слыханное ли дело — божье созданье с животной тварью уравнять?!. Это порядки?..
— Вишь, куда загнул! — возмущается Ванюшка. — Сам на обезьяну во как похож, а отлынивает... Елена Васильевна сказывала, что живое существо из века в век постепенно улучшается, а он загибает ерунду...
Иван Чиликин и Никита Балашов уже вступают в ссору.
— Задираются, — следит Ванюшка. — Сейчас пойдет канитель!..
— Да я тебя со всеми потрохами куплю и перепродам, — гремит богатей Чиликин. — Как теперя ваша
леворуционная законность, что ты есть передо мною, как не вошь?.. Взять тебя к ногтю, и нет тебя!..
Кто тебе помог обсеяться?.. К кому лошадь клянчить притащишься?..
Балашов принижен, боится чтолибо сказать. Он только жмурит глаза, словно ожидая удара. А Ванюшка злорадно думает:
— Сам виноват!.. Когда взаимопомощь налаживали, Балашов первый горлопанил, всех сбивая: „то
варищи взносы соберут да разворуют... Только и делов!.. Не впервой тянут!“ Вот и сиди теперь, принижайся... Елена Васильевна ска
зывала, что ежели беднота об единится — силы побольше будет, чем у богатеев.
Уже вторая четвертная на исходе. Гости пьяны. Нехороший дух в избе и бубнят все, кто во что горазд, и уже задира Свистаков лезет с кулаками на Лапина и кричит:
— Я тебе припомню еще: па-ачему мне неудобь-земля досталась,
а тебе хорошая?.. А па-ачему у тебя овсы, а у меня сурепка одна?.. А?.. Шушукался, стерва, с землером — оттого и вышло!..
— Чудак человек, — спокойно отвѳчает Ланин. — Да я зерно на агропункт очищать возил, а ты сорное посеял, оттого и сурепка: что посеешь, то и пожнешь, как говорит
ся... Опять же я обихаживаю землю, а ты с нею кое-как...
— Вот как вдарю, так узнаешь, кто обихаживая, а кто нет! — орет Свистаков.
— Ой, как ерундит-то! — думает Ванюшка. — Да разве кулаком докажешь?.. Елена Васильевна сказывала, что ничто не может родить
ся от ничего: семя от семени, только и всего... Лапин, он вот болотину в покос обратил, а у Свистакова весь покос кустарником зарос... Лень-матушка!..
Гости расходятся. Ванюшка выходит в пятистенок, а там на хо
лодне уже валяется на полу поп Александр, и его ряса забрызгана чем-то вонючим, широкие рукава загнулись до плеч и видны густо заросшие волосами руки.
— Вот он, божий человек-то, — кривится Ванюшка. — Совсем обезь
яна, а до чего схож, право!.. А туда же, от Адам-Евы!..
А когда Ванюшка засыпает на печи, он улыбается сквозь сон и шепчет:
— Погоди ужо, вырасту, выучусь, возьму все в переделку!.. У меня не забалуешь... Не-ет! Я им сброшу обезьянью-то шкуру!.. А то задаются тоже зря... адам - евины граждане!..
К. Милль-Полярный.