ПО ЕВРОПЕЙСКИМЪ ВЫСТАВКАМЪ.
I.
Кошмаръ.
Уже больше двухъ мѣсяцевъ, какъ я вернулся изъ поѣздки по Европѣ, гдѣ пересмот
рѣлъ около двадцати выставокъ. Только теперь, снова попавши въ очаровательную русскую
деревню, я нѣсколько пришелъ въ себя отъ этого кошмара. Въ первое гремя по пріѣздѣ у меня было такое чувство, какъ-будто я только что спасся изъ какого-то адскаго, невѣроятно шумнаго водоворота, совершенно меня оглу
шившаго. У меня не было ни малѣйшей охоты разбираться въ своихъ впечатлѣніяхъ и еще меньше—излагать ихъ на бумагѣ. Помню, что было одно лишь безпредѣльное физическое наслажденіе отъ сознанія, что все это ужъ
позади, что вмѣсто чудовищнаго грохота—въ окно доносится только шелестъ березокъ и чириканье скворцовъ.
* * *
Разочарованія.
Послѣ каждой большой поѣздки по Европѣ неизбѣжно приходишь къ нѣкоторой переоцѣн
кѣ былыхъ увлеченій, перетасовкѣ симпатій. Неужели стыдиться старыхъ заблужденій? Ужо
одна головокружительная рѣшительность юныхъ сужденій и вся нагота ихъ искренности служитъ имъ оправданіемъ. Иныя вещи необхо
димо перерости. Жизнь не стоитъ на мѣстѣ и любить въ двадцать лѣтъ то-же, что въ девяносто,—еще не значитъ бытъ непогрѣшимымъ.
Никогда еще не приходилось переживать столько горькихъ разочарованій, какъ въ эту поѣздку. Порой овладѣвало мучительное без
покойство: что это? Неужели уходящая юность даетъ себя знать? Гдѣ-же они, былые восторги? И откуда это странное равнодушіе къ тому, что еще такъ недавно наполняло трепетомъ наши души, заставляло биться сердца? Отъ равнодушія одинъ шагъ къ ненависти. Вѣдь въ сущности только то и можно глубоко ненавидѣть, что нѣкогда страстно любилъ.
Въ наши дни такъ рѣдко являются новые значительные таланты, что мы, голодные, съ жадностью набрасываемся на нихъ и надѣляемъ ихъ качествами, нами-же выдуманными.
Оттого что слишкомъ велико въ насъ желаніе видѣть свои мечты воплощенными какъ можно скорѣе. Потомъ намъ кажется, что насъ обманули. На самомъ дѣлѣ мы сами себя обманывали.
Вотъ причина всѣхъ разочарованій.