мастерской, но у него нѣтъ ни малѣйшихъ данныхъ для подобной картины. Все въ ней нудно, нудно до послѣдней степени. Плохо нарисованное голое тѣло натурщика, изображающее само
званца, нелѣпая фигура современнаго босяка на первомъ планѣ, безвкусная смѣсь Сурикова съ К. Лебедевымъ въ остальныхъ фигурахъ, съ нуднымъ, какимъ-то выдавленнымъ смѣхомъ, слабый, дряблый, расплывшійся рисунокъ, пол
ное отсутствіе пониманія историчности. И никто во время не сказалъ автору, что ни къ чему не нужно такое насилованіе надъ собой впродолженіе цѣлаго года, что оно не пройдетъ безслѣдно. Рядомъ тоже огромный и совершенно не нужный холстъ „Монгольское иго“ другого автора, гдѣ ярче всего сказывается его полнѣй
шая безпомощность. Впрочемъ, судя по его же
невѣроятно безвкусному портрету толстой дамы въ фіолетовой кофтѣ и скверно нарисованному черному эскизу, съ г. Стасовымъ на первомъ планѣ, о немъ разговаривать не приходится. Если выбирать лучшее изъ худшаго, то можно конечно согласиться съ совѣтомъ Академіи, пре

мировавшимъ заграничнымъ пансіонерствомъ

самый огромный изъ холстовъ „Іоаннъ Грозный послѣ Казанскихъ побѣдъ“. Но не отдаетъ ли полнымъ отсутствіемъ увлеченія и отъ этой ра
боты, гдѣ несомнѣнное трудолюбіе соединено съ извѣстной ловкостью? Здѣсь что-то и старо

профессорское, и отчасти рѣпинское, !и отчасти

„новое“, здѣсь очень імного вымученной работы съ наивнымъ выписываніемъ и отсутствіемъ на
стоящей основательности, здѣсь очень замѣтна извѣстная тактичность, напр. въ передачѣ общаго тона, благодаря которому картина по крайней мѣрѣ не напоминаетъ безвкусныхъ, квази
историческихъ яркихъ и пестрыхъ картинъ Невревско-Лебедевскаго стиля. Но такъ-ли ужъ цѣнны въ пансіонерѣ наиболѣе замѣтныя качества—кажущееся трудолюбіе и извѣстная приспособляемость? Чистенькая и приличная чет
вертая историческая картина, очень нравящаяся публикѣ, написана уже совершенно въ стилѣ К. Лебедева. Очень слабый рисунокъ прежде всего бросается въ глаза въ „жанрахъ“ „Про
шедшее“ (еще непріятный бѣлый портретъ того же автора) и „Повстрѣчались“—курьезномъ безпомощно наивномъ соединеніи М. Горькаго и В. Маковскаго. Не радуютъ и конкуренты изъ мастерской проф. Рубо (отъ назойливаго и де
ревянноотографичнаго „Стада“ одного изъ нихъ даже какъ-то больно глазамъ), не смотря на
рядомъ висящіе, несомнѣнно не бездарные и интересные нѣкоторые ихъ пейзажные этюды. Но всѣхъ превзошелъ единственный на этотъ разъ конкурентъ изъ мастерской проф. Маков
скаго, правда, не удостоенный званія. Что нибудь болѣе неприличнаго въ художественно
учебномъ отношеніи рѣдко приходилось видѣть даже на ученическихъ ставкахъ. Интересно-бы знать, какъ при пресловутой строгости пріема подобный ученикъ могъ не только пройти тя

желый искусъ общихъ классовъ и мастерскихъ

и появиться на конкурсѣ, а просто попасть въ Академію. Впрочемъ, если заглянуть въ залы по циркулю, гдѣ выставлены работы изъ клас

совъ и мастерскихъ, удивляться не приходится. Классныхъ работъ, рисунковъ и этюдовъ съ на

турщиковъ такъ мало и такъ они ординарны, что о нихъ не стоитъ говорить. Безъ сомнѣнія, среди работъ изъ мастерскихъ попадаются при
личные, даже хорошіе этюды съ мужской и женской натуры, но въ общемъ, сколько опять ненужнаго, дряблаго, слабаго, особенно по обык
новенію въ мастерской проф. Маковскаго, гдѣ передъ большинствомъ работъ только руками разводишь.
Единственное свѣтлое мѣсто—работы мастерской Кардовскаго (отдѣленіе маст. Рѣпина): здѣсь чувствуется вѣяніе серьезнаго искусства, серьезнаго преподаванія, настоящей школы, особенно въ тонко и основательно штудированныхъ рисункахъ (Савинова, Абугова). Мнѣ ка
жется, эта мастерская должна быть бѣльмомъ на глазу у остальныхъ преподавателей, ибо она вѣдь подчеркиваетъ, что и въ Академіи воз
можно серьезное, настоящее преподаваніе, лю
бовное отношеніе къ дѣлу. И конечно слабость, ненужность большинства работъ нельзя приписывать только неталантливости учениковъ
уже а priori можно ждать, что среди нихъ не мало способныхъ и талантливыхъ. Таковы напр. особенно выдающіеся Савиновъ (изъ мастерской Кардовскаго) и Бродскій (изъ мастерской Рѣпина), съ ихъ очень интересными и оригиналь
ными рисунками и этюдами. Можно назвать Любимова (свѣтлые и живые эскизы „Пикникъ“, „Крестный ходъ“ и др.), Киселеву изъ мастерской Рѣпина, Абугова изъ мастерской Кардовскаго, Крюгеръ (этюды животныхъ) изъ мастер