АРБАТОВ

21-го марта в Ленинграде на 58 году жизни скончался режиссер и театральный педагог Николай Николаевич Арбатов.
Трудно сказать, к чему больше лежало сердце покойного — к режиссерству или к театрально-педагогической работе, но и тому, и другому он отдавал все свои силы, трудился с громадным увле
чением, и в той, и в другой области был далеко не заурядным человеком.
Театр рано завладел его думами и чувствами. С пяти лет его уже возили в театр, а пятнадцати лет он участвовал в спектаклях, устраиваемых куп
цом Алексеевым, отцом Станиславского в имении Алексеевых. По окончании университета и теа
тральной школы Федотова, покойный свой досуг отдавал московскому «Обществу Искусства и Литературы», во главе которого стояли тогда Федо
тов и Коммиссаржевский. Здесь он играл и режиссировал вместе со Станиславским и Лужским.
По основании Художественного театра усилиями Арбатова «Общество» продолжало свою культурную деятельность и, между прочим, осуще
ствило целую серию исторических спектаклей, от семнадцатого века до Фонвизина включительно, выполненных Арбатовым с исключительною науч
ною и художественною тщательностью и большим талантом.
В 1903 году покойный вышел из сословия присяжных поверенных и окончательно посвятил себя театру.
Ленинград впервые познакомился с Арбатовым, как режиссером, в сезон 1904 года в театре Коммиссаржевской, в Пассаже, в том уютном
театре, который тогда служил оазисом среди опереточно-фарсовой вакханалии и полной безыдейности общего репертуара. Кто не помнит поста
новок «Авдотьиной жизни», «Дачников», «Детей солнца», «Норы», «Строителя Сольнеса», которые волновали умы театралов и молодежи и болезненно безпокоили разлагающееся с каждым днем правительство!
Потом (с 1907 по 1915 г.г.) Арбатов служил в Малом театре, на Фонтанке, и в затхлую атмосферу рутины и косности внес освежающее начало, поставив постановку пьес на серьезную, художественную почву.
После революции он неутомимо работал в Академическом театре драмы и в Народном доме им. К. Либкнехта и Р. Люксембург.
Он принадлежал к тому типу режиссера, для которого целостность художественного впечатления спектакля стояла на главном месте. Он никогда не увлекался режиссерством, как самодовлеющим искусством, никогда не выдвигал режиссерское «я» в ущерб целому. И ставил ли он «Двенадца
тую ночь» Шекспира, или «Комедию о царе На
вуходоносоре» Симеона Полоцкого, или «Царя Иудейского», или такие пьесы, как «Казенная квартира» и «Большой человек», он одинаково добросовестно изучал во всех мелочах автора, эпоху, культуру, характеры пьесы и всегда умел находить удачные принципы постановки, всегда блестяще умел использовать неподвижный сценический аппарат старого театра. Его надо отнести к той группе режиссеров недавнего прошлого (как Озаровский, Санин и др.), которые своею культу
рою и глубоким пониманием художественных задач театра как бы служили переходной ступенью от кустарнического режиссерства прошлого к сложной художественной и общественной работе режиссера наших дней. А. БРЯНСКИЙ.

Заслуженная мания

Вопреки уверениям зарубежной прессы, наше производство быстро налаживается. Лучше всего мы налаживаем производство актеров в заслуженные и народные.
Когда мистер Енс Бот Эренбургович приехал из-за границы и зашел в Наркомпрос, его внима
ние обратили две надписи на дверях. На одной было написано: Секция заслуженных. На другой: Секция народных.
В коридоре толпились жалкие парии: актеры прослужившие тридцать, сорок лет и по рассеянности неудостоенные титула.
Один из таких никак не мог перенести эту незаслуженную обиду.
— Помилуйте. Я тридцать лет... Он говорит мне: мы вам дадим спецставку и два бенефиса, а? Я ему: только, чтоб на втором было чествова
ние и заслуженный. А он говорит: не могу. Т. е. в каком это отношении не могу? О чем разговор? Соня заслуженная, Вася у меня народный. У Пети дочка родилась недавно, три года в балете, и то уже, говорят, на выпускных получает заслуженную, а я не могу?! Это же безобразие.
— Метрику представляли? — сочувственно говорил собеседник.
— И метрику, и свидетельство об оспопрививании. Ничто не уважили. Жена третий раз рожает, и на это не смотрят. За что боролись?
— Вот и у меня такое же. Восемь лет уже суфлером на любительских, а до сих пор заслуженного не имею.
В самих секциях работа кипела.
— Софья Андреевна! Где у вас заявление вундеркинда Абрамова о том, что он не будет есть молоко, если ему не дать заслуженного?
— Здесь.
— Ставьте заслуженного № 5274. — Справочку бы получить. — Какую?
— Говорят, вот в университете надо после приват-доцента держать докторский экзамен или диссертацию какую. Так после заслуженного что надо делать, чтобы народным стать? Может роль какую сыграть? Я могу.
— А вы давно произведены?
— Давно. Давно. Ох, как давно. Уже два месяца... Я знаете ли в РКК подал, о переиме
новании меня из заслуженного в народные, а они
перевели в 17-ый разряд, а больше говорят, ничего не можем.