не может вестись хотя бы высоко ответственным ведомством, а должна быть определена руководящим органом в целом. Выяснилось это просто, благодаря огромным успехам, которые за это время театр имел. Не потому мы теперь подходим к театру и интересуемся театром, что выяснилось, что что-то здесь очень плохо, а потому, что театр стал привлекать оч нь много рабочей публики, а стало быть, рабочая публика стала высказывать свое суждение и мнение по этому поводу, потому что наш театр занял выдающееся место, по мнению европейцев, потому что он стал брать на себя разрешение целого ряда острых социальных проблем — словом, интерес к нему
до крайности возрос и сейчас нельзя уже предоставлять руководство театральными вопросами только одному ведомству, тем более, что это ведомство часто может вы
зывать нарекания и сомнения в том, действительно ли линия его совпала бы с линией партии и правительства, если бы таковая была выявлена.
Поэтому сейчас выявление такой обще-политической линии в театральном деле является совершенно необходимым и своевременным.
Само собой разумеется, что если бы мы рассматривали театр, как одно из мест развлечения, как этаж, над
стройку части культуры, если бы мы думали, что это есть нечто относящееся к искусству, как бы его там ни определяли различные люди, не прямо вводящие искус
ство в рабочую жизнь, — то, разумеется, никогда мы бы не поставили с такой широтой и глубиной вопрос в порядке политики. Мы к театру относимся, как, впрочем, ко всякому искусству вообще, но к театру в особен
ности, — как к громадному агитационно-пропагандистскому аппарату.
Конечно, в наших устах слова „агитация“ и „пропаганда“ совсем не звучат как то узко, мы вовсе не думаем, что агитация и пропаганда это есть нечто партийноведомственное, что то такое, относящееся к митингам и т. д., как это иногда рисуется людям, не вдумывающимся в нашу политику и не живущим нашей коммунистической жизнью. Для нас агитация и пропаганда есть вся подготовительная идеологическая, я бы сказал, словесная сто
рона культурного строительства, необходимая для того, чтобы строить нашу новую культуру. Все наше хозяй
ство имеет смысл установки фундамента для этой новой культуры, и, кроме того, без постепенного внедрения в нашу жизнь этой новой культуры самого хозяйства социалистического не может быть.
Так что вы видите, какое всеобъемляющее значение имеет это строительство новой культуры. Для того, чтобы строить, нужно сговориться. И, конечно, не только ставить проблему культурного строительства, как про
блему интеллектуального порядка — этого мало. Когда Маркс говорил, что в процессе социалистического строи
тельства, до и после революции, пролетариат должен изменить не только окружающее, но и себя самого, он при этом имел в виду огромную работу над самовоспитанием,
над теоретическим и, в особенности, практическим выявлением новых условии человечества, новых волевых импульсов. Они в значительной мере создаются под влияпием стихий, как в классе капиталистов, так и в классе, являющемся великим антагонистом капитализма; но этого, конечно, недостаточно. Вся задача компартии, вся задача
марксизма, как такового, сводится именно к тому, чтобы этот стихийный процесс поднять до степени максимальной сознательности, чтобы внести максимум сознательности в революционную стихию, при чем под сознательностью надо понимать, конечно, не только правильную теорию, но и те основы социального человеческого поведения, которые такими важными признавал, например, Ленин, который даже, как вы знаете, осуждал попытку выбросить слово „мораль“, как буржуазное, из нашего оби
хода и говорил, что мы должны подчеркнуть, что мораль существует, что она должна быть разработана, должна войти глубоко в жизнь.
Напомню еще одно чрезвычайно важное положение Владимира Ильича о переходе от социалистического общества к коммунистическому, где он прямой предпо
сылкой делал перерождение человеческой чувственной воли, без чего переход к коммунизму и его принципам — „от каждого согласно его возможностям. и каждому по его потребностям“, по мнению Владимира Ильича, ни в коей мере не был бы возможен.
Разумеется, мы, марксисты, прекрасно понимаем, что все эти явления происходят, как огромный Социальный
процесс, в котором сознание человеческое играет роль вначале мало заметную, потом — почтенную и серьезную, но не решающую; но это нисколько не уменьшает значе
ния нашей активности — на то партия, на то правительство, чтобы придавать стихийным процессам максимум организованности.
Таким образом, строя нашу новую культуру, мы должны заботиться так же точно и о каком-то определенном построении нашего образа мыслей, чувствований, по
ступков, нашего быта. Здесь искусство играет, конечно, колоссальную роль. С этой точки зрения заметно, какой огромнейшей ошибкой является односторонность разных ЛЕФ-овских настроений, которая сводила искусство к де
ланию тех или иных нужных или изящных вещей. Это верно, что мы никакого быта не построим. если мы не будем окружены более или менее целесообразными или нужными вещами; но само собой разумеется, построение быта и человеческого сознания через посредство одних только вещей никоим образом невозможно.
Искусство — именно, как идеология, как система образов, вложенных во все элементы — является силой среди других сил, организующих, воспитывающих, перевоспитывающих. Сам Маркс указывал на то, что, под всевозможными масками кроясь, искусство всегда было воспитателем в духе того класса, который являлся в отноше
нии к нему социальным заказчиком. Конечно, иногда, когда этих классов было несколько, в искусстве проис
ходило замешательство, различные элементы вплетались в произведения одного и того же писателя, но когда мы их анализируем, мы с совершенной ясностью убеждаемся в наличии таких огромных течений, перевоспитывающее влияние которых соответствовало классу, являющемуся руководителем и социальным заказчиком в отношении художников данной эпохи и данного народа.
Если я говорю, что мы ко всякому искусству так относимся, и если я говорю, что наш быт, строительство,
и вообще наше культурное строительство без помощи перевоспитания, огромной силы органом которого яв
ляется искусство, не может идти вперед, то то же надо сказать и относительно значения театра, ибо совершенно ясно, что даже те, которые спорят иногда о возможности широкого понятия агитационно-пропагандистского искус
ства в области музыки, с трудом могут оспаривать это в отношении к театру.
Театр собирает перед собой каждый вечер большую толпу зрителей, охватывает их определенным образом, имеет полную возможность, если он этого хочет, насы
щать эти образы известными эмоциями, идеями, содержанием, которые действуют с неотразимой силой. И не
престанно в течение веков повторяющееся мнение о том, что театр — это зеркало жизни, великая трибуна, подтверждает то, что даже за исключением эпох, которые осо
бенно нуждались в замаскированности искусства, это положение не подвергалось никогда никакому спору.
Таким образом, театральная политика это значит— политика агитационно-прснагандистской деятельности, на
правленной на перевоспитание этих значительных частей нашего все еще мало культурного пролетариата и, в особенности, огромной и разнообразной среды мелкой бур
жуазии, которой мы окружены, ее перевоспитание в том духе, который соответствует предпринятому нами коммунистическому строительству — это есть центральная мысль нашей политики.
Превращение театра в агитационно-пропагандистский орган, улучшение в этом направлении его работы, всевозможнейшее усиление его влияния в этом направлении, при чем театр должен быть использован для отдельных узких лозунгов - это чрезвычайно трудно в художественной форме выполнить — а именно для задач распростра
нения, в самом широком смысле слова, таких основных идей и основных форм чувствования, которые свойственны нашей партии и пролетариату, нашему продвижению к коммунизму.
Это не значит, товарищи, что мы отвергаем совсем театр для развлечения; но мы признаем его совершенно второстепенным, и он может быть только объектом поли
тики, в смысле признания за ним известного места, чтобы он не расширялся дальше известного предела, обезвреживания его, ибо развлечение может быть и вре
доносным, и театр, который ничего, кроме развлечения, не дает. должен быть поставлен на уровень какой-нибудь пивной.
(Продолжение в следующем номере).
до крайности возрос и сейчас нельзя уже предоставлять руководство театральными вопросами только одному ведомству, тем более, что это ведомство часто может вы
зывать нарекания и сомнения в том, действительно ли линия его совпала бы с линией партии и правительства, если бы таковая была выявлена.
Поэтому сейчас выявление такой обще-политической линии в театральном деле является совершенно необходимым и своевременным.
Само собой разумеется, что если бы мы рассматривали театр, как одно из мест развлечения, как этаж, над
стройку части культуры, если бы мы думали, что это есть нечто относящееся к искусству, как бы его там ни определяли различные люди, не прямо вводящие искус
ство в рабочую жизнь, — то, разумеется, никогда мы бы не поставили с такой широтой и глубиной вопрос в порядке политики. Мы к театру относимся, как, впрочем, ко всякому искусству вообще, но к театру в особен
ности, — как к громадному агитационно-пропагандистскому аппарату.
Конечно, в наших устах слова „агитация“ и „пропаганда“ совсем не звучат как то узко, мы вовсе не думаем, что агитация и пропаганда это есть нечто партийноведомственное, что то такое, относящееся к митингам и т. д., как это иногда рисуется людям, не вдумывающимся в нашу политику и не живущим нашей коммунистической жизнью. Для нас агитация и пропаганда есть вся подготовительная идеологическая, я бы сказал, словесная сто
рона культурного строительства, необходимая для того, чтобы строить нашу новую культуру. Все наше хозяй
ство имеет смысл установки фундамента для этой новой культуры, и, кроме того, без постепенного внедрения в нашу жизнь этой новой культуры самого хозяйства социалистического не может быть.
Так что вы видите, какое всеобъемляющее значение имеет это строительство новой культуры. Для того, чтобы строить, нужно сговориться. И, конечно, не только ставить проблему культурного строительства, как про
блему интеллектуального порядка — этого мало. Когда Маркс говорил, что в процессе социалистического строи
тельства, до и после революции, пролетариат должен изменить не только окружающее, но и себя самого, он при этом имел в виду огромную работу над самовоспитанием,
над теоретическим и, в особенности, практическим выявлением новых условии человечества, новых волевых импульсов. Они в значительной мере создаются под влияпием стихий, как в классе капиталистов, так и в классе, являющемся великим антагонистом капитализма; но этого, конечно, недостаточно. Вся задача компартии, вся задача
марксизма, как такового, сводится именно к тому, чтобы этот стихийный процесс поднять до степени максимальной сознательности, чтобы внести максимум сознательности в революционную стихию, при чем под сознательностью надо понимать, конечно, не только правильную теорию, но и те основы социального человеческого поведения, которые такими важными признавал, например, Ленин, который даже, как вы знаете, осуждал попытку выбросить слово „мораль“, как буржуазное, из нашего оби
хода и говорил, что мы должны подчеркнуть, что мораль существует, что она должна быть разработана, должна войти глубоко в жизнь.
Напомню еще одно чрезвычайно важное положение Владимира Ильича о переходе от социалистического общества к коммунистическому, где он прямой предпо
сылкой делал перерождение человеческой чувственной воли, без чего переход к коммунизму и его принципам — „от каждого согласно его возможностям. и каждому по его потребностям“, по мнению Владимира Ильича, ни в коей мере не был бы возможен.
Разумеется, мы, марксисты, прекрасно понимаем, что все эти явления происходят, как огромный Социальный
процесс, в котором сознание человеческое играет роль вначале мало заметную, потом — почтенную и серьезную, но не решающую; но это нисколько не уменьшает значе
ния нашей активности — на то партия, на то правительство, чтобы придавать стихийным процессам максимум организованности.
Таким образом, строя нашу новую культуру, мы должны заботиться так же точно и о каком-то определенном построении нашего образа мыслей, чувствований, по
ступков, нашего быта. Здесь искусство играет, конечно, колоссальную роль. С этой точки зрения заметно, какой огромнейшей ошибкой является односторонность разных ЛЕФ-овских настроений, которая сводила искусство к де
ланию тех или иных нужных или изящных вещей. Это верно, что мы никакого быта не построим. если мы не будем окружены более или менее целесообразными или нужными вещами; но само собой разумеется, построение быта и человеческого сознания через посредство одних только вещей никоим образом невозможно.
Искусство — именно, как идеология, как система образов, вложенных во все элементы — является силой среди других сил, организующих, воспитывающих, перевоспитывающих. Сам Маркс указывал на то, что, под всевозможными масками кроясь, искусство всегда было воспитателем в духе того класса, который являлся в отноше
нии к нему социальным заказчиком. Конечно, иногда, когда этих классов было несколько, в искусстве проис
ходило замешательство, различные элементы вплетались в произведения одного и того же писателя, но когда мы их анализируем, мы с совершенной ясностью убеждаемся в наличии таких огромных течений, перевоспитывающее влияние которых соответствовало классу, являющемуся руководителем и социальным заказчиком в отношении художников данной эпохи и данного народа.
Если я говорю, что мы ко всякому искусству так относимся, и если я говорю, что наш быт, строительство,
и вообще наше культурное строительство без помощи перевоспитания, огромной силы органом которого яв
ляется искусство, не может идти вперед, то то же надо сказать и относительно значения театра, ибо совершенно ясно, что даже те, которые спорят иногда о возможности широкого понятия агитационно-пропагандистского искус
ства в области музыки, с трудом могут оспаривать это в отношении к театру.
Театр собирает перед собой каждый вечер большую толпу зрителей, охватывает их определенным образом, имеет полную возможность, если он этого хочет, насы
щать эти образы известными эмоциями, идеями, содержанием, которые действуют с неотразимой силой. И не
престанно в течение веков повторяющееся мнение о том, что театр — это зеркало жизни, великая трибуна, подтверждает то, что даже за исключением эпох, которые осо
бенно нуждались в замаскированности искусства, это положение не подвергалось никогда никакому спору.
Таким образом, театральная политика это значит— политика агитационно-прснагандистской деятельности, на
правленной на перевоспитание этих значительных частей нашего все еще мало культурного пролетариата и, в особенности, огромной и разнообразной среды мелкой бур
жуазии, которой мы окружены, ее перевоспитание в том духе, который соответствует предпринятому нами коммунистическому строительству — это есть центральная мысль нашей политики.
Превращение театра в агитационно-пропагандистский орган, улучшение в этом направлении его работы, всевозможнейшее усиление его влияния в этом направлении, при чем театр должен быть использован для отдельных узких лозунгов - это чрезвычайно трудно в художественной форме выполнить — а именно для задач распростра
нения, в самом широком смысле слова, таких основных идей и основных форм чувствования, которые свойственны нашей партии и пролетариату, нашему продвижению к коммунизму.
Это не значит, товарищи, что мы отвергаем совсем театр для развлечения; но мы признаем его совершенно второстепенным, и он может быть только объектом поли
тики, в смысле признания за ним известного места, чтобы он не расширялся дальше известного предела, обезвреживания его, ибо развлечение может быть и вре
доносным, и театр, который ничего, кроме развлечения, не дает. должен быть поставлен на уровень какой-нибудь пивной.
(Продолжение в следующем номере).