1 ) высшая точка непосредственного захвата спектаклем: зритель ребенок не выдерживает пассивного созерцания, происходящего на сцене, предостерегает актера от грозящей ему по пьесе опасности, помо
гает актеру, невольно вмешиваясь в действие,
2) напряженное внимание, выражающееся в том, что ребята вытягивают шеи, широко раскрывают глаза, иногда рты и, сохраняя напря
женную фигуру, боятся произнести хоть одно слово или произвести малейшее движение;
3) смех по существу происходящего на сцене, выражающий понимание внутреннего комизма положений;
4) абсолютная тишина;
5) дети пытаются заговаривать с актером, по его роли, зовут его по ролевому имени, шутят с ним;
6) дети смеются над внешними положениями, трюками, дракой на сцене.
Следующие группы проявления показывают на постепенное падение интереса или на утомленность внимания;
7) разговоры детей между собою о происходящем на сцене;
8) смех не по существу, например, смех в местах лирических и трагических, указывающий на то, что режиссерское или актерское разрешение данного момента не доходит до восприятия ребят в нужном освещении;
9) предположения о том, что будет дальше, высказываемые вслух. Ясно, что ребенку, завлеченному
действием, не до таких разговоров; наоборот, если данное явление не захватывает, то у ребенка воз
никает желание, что бы оно поскорее окончилось и наступило бы что-нибудь интересное;
10) зевота, передающаяся из конца в конец зала; 11) посторонние разговоры, возня;
12) мечты об окончании спектакля.
Эти двенадцать групп выявления детей составляют одну скалу, по которой, от явления к явлению, можно провести линию напряжения внимания зрителей, в результате чего получится кривая, рисующая „интересность спектакля для данной аудитории.
Метод исследования, применяемый Московским Театром для детей безусловно возможно применить не только к детской аудитории, но и к аудитории рабочих, красноармейцев и всех тех, кто являет собой нового зрителя, зрителя неис
кушенного, для которого нужно строить и новый репертуар и новые формы театра.
Изложенным методом далеко не исчерпывается работа театра по изучению зрителя. Более подробно она изложена в выходящей в скором времени книге, посвященной этому вопросу (Н. Сац и С. Розанов: Театр для детей).
„Жизнь исскуства (№ 12) отмечает в творчестве одного из молодых драмотургов, Соколовского, попытки ввести в современную городскую инсцени
ровку элементы игровой народной драмы. Журнал находит, что:
Иногда возвышенный лиризм народных причетов, соединенный с историко-революционной фабулой, совершенно по новому и необычно суггестивно окрашивает эту последнюю. Такова „Настина обида , где любовная судьба работницы Насти вплетена в схему Февраль-Октябрь.
Отдельные места этой лирической драмы, пусть очень отдаленно, но приближаются к той народной трагедии, которая должна увенчать современную драматургию.
Как элемент спектакля и на своем месте „народный причет может быть, конечно, введен в современную драму. Но этими рамками—как средства внешней выразительности — и ограничивается его роль.
Ориентация же, на „народную (!) трагедию —это уже от лукавого. И вооб
ще с этой отрыжкой народничества, которая в настоящее время дает себя чувствовать у нас по всей линии фронта культуры, надо поосторожнее...
Моисси вручил корреспонденту „Рабочего Зрителя свой автограф, который журнал и воспроизводит facsimile. Вот что написал в Москве знаменитый немецкий актер:
„Меня сердечно радует, что для русских рабочих специально издаются театральные жур
налы—прогресс, которого нет, к сожалению,
нигде на свете. Надеюсь и верю, что русский рабочий все ближе к тому, чтобы самое прекрас
ное в жизни: искусство—воспринять, усвоить и полюбить. От сердца желаю хорошего. Александр Моисси. Москва, март 1924 г.
Мы хотели бы, чтобы наш гость именно об этом рассказал у себя на родине. По
тому что там видели только (в турнэ Камерного театра) то, что у нас сохранено для... Herrschaften. А об общем подъеме театральной культуры свидетельствует отнюдь не это, а именно нарождение р а- бочего театрального журнала.
☛
* * *
В № 13 „Кино-Газеты“ восторженно приветствуется фильма „Отпрыск благородного рода .
Прежде всего—выбор темы. Показать клочек быта российской аристократической эмиграции в его истинном свете—это для американской „демократии более чем смело. В центре фильмы
граф Романовский — „отпрыск благородного рода‟—тупой дегенерат, шуллер, развратник, трус, авантюрист мельчайшего пошиба.
гает актеру, невольно вмешиваясь в действие,
2) напряженное внимание, выражающееся в том, что ребята вытягивают шеи, широко раскрывают глаза, иногда рты и, сохраняя напря
женную фигуру, боятся произнести хоть одно слово или произвести малейшее движение;
3) смех по существу происходящего на сцене, выражающий понимание внутреннего комизма положений;
4) абсолютная тишина;
5) дети пытаются заговаривать с актером, по его роли, зовут его по ролевому имени, шутят с ним;
6) дети смеются над внешними положениями, трюками, дракой на сцене.
Следующие группы проявления показывают на постепенное падение интереса или на утомленность внимания;
7) разговоры детей между собою о происходящем на сцене;
8) смех не по существу, например, смех в местах лирических и трагических, указывающий на то, что режиссерское или актерское разрешение данного момента не доходит до восприятия ребят в нужном освещении;
9) предположения о том, что будет дальше, высказываемые вслух. Ясно, что ребенку, завлеченному
действием, не до таких разговоров; наоборот, если данное явление не захватывает, то у ребенка воз
никает желание, что бы оно поскорее окончилось и наступило бы что-нибудь интересное;
10) зевота, передающаяся из конца в конец зала; 11) посторонние разговоры, возня;
12) мечты об окончании спектакля.
Эти двенадцать групп выявления детей составляют одну скалу, по которой, от явления к явлению, можно провести линию напряжения внимания зрителей, в результате чего получится кривая, рисующая „интересность спектакля для данной аудитории.
Метод исследования, применяемый Московским Театром для детей безусловно возможно применить не только к детской аудитории, но и к аудитории рабочих, красноармейцев и всех тех, кто являет собой нового зрителя, зрителя неис
кушенного, для которого нужно строить и новый репертуар и новые формы театра.
Изложенным методом далеко не исчерпывается работа театра по изучению зрителя. Более подробно она изложена в выходящей в скором времени книге, посвященной этому вопросу (Н. Сац и С. Розанов: Театр для детей).
„Жизнь исскуства (№ 12) отмечает в творчестве одного из молодых драмотургов, Соколовского, попытки ввести в современную городскую инсцени
ровку элементы игровой народной драмы. Журнал находит, что:
Иногда возвышенный лиризм народных причетов, соединенный с историко-революционной фабулой, совершенно по новому и необычно суггестивно окрашивает эту последнюю. Такова „Настина обида , где любовная судьба работницы Насти вплетена в схему Февраль-Октябрь.
Отдельные места этой лирической драмы, пусть очень отдаленно, но приближаются к той народной трагедии, которая должна увенчать современную драматургию.
Как элемент спектакля и на своем месте „народный причет может быть, конечно, введен в современную драму. Но этими рамками—как средства внешней выразительности — и ограничивается его роль.
Ориентация же, на „народную (!) трагедию —это уже от лукавого. И вооб
ще с этой отрыжкой народничества, которая в настоящее время дает себя чувствовать у нас по всей линии фронта культуры, надо поосторожнее...
Моисси вручил корреспонденту „Рабочего Зрителя свой автограф, который журнал и воспроизводит facsimile. Вот что написал в Москве знаменитый немецкий актер:
„Меня сердечно радует, что для русских рабочих специально издаются театральные жур
налы—прогресс, которого нет, к сожалению,
нигде на свете. Надеюсь и верю, что русский рабочий все ближе к тому, чтобы самое прекрас
ное в жизни: искусство—воспринять, усвоить и полюбить. От сердца желаю хорошего. Александр Моисси. Москва, март 1924 г.
Мы хотели бы, чтобы наш гость именно об этом рассказал у себя на родине. По
тому что там видели только (в турнэ Камерного театра) то, что у нас сохранено для... Herrschaften. А об общем подъеме театральной культуры свидетельствует отнюдь не это, а именно нарождение р а- бочего театрального журнала.
☛
* * *
В № 13 „Кино-Газеты“ восторженно приветствуется фильма „Отпрыск благородного рода .
Прежде всего—выбор темы. Показать клочек быта российской аристократической эмиграции в его истинном свете—это для американской „демократии более чем смело. В центре фильмы
граф Романовский — „отпрыск благородного рода‟—тупой дегенерат, шуллер, развратник, трус, авантюрист мельчайшего пошиба.